Река убиенных

— Абсолютно. Они — профессиональные разведчики, бригадефюрер. Это доказано всеми материалами, которые имеются у следователя. И в этом оба они, по крайней мере один из них точно, уже практически сознались.

— Кто из следователей работает с ними?

— Гаупштурмфюрер СС Рольке.

— Не имею чести знать. Тем не менее завтра же он должен быть у меня, со всеми материалами по делу этих двоих русских. А самих русских немедленно освободить.

Штурмбаннфюрер натужно прокашлялся и только тогда осипшим голосом произнес:

— Простите?

— Я сказал: обоих освободить.

— Но они же… русские разведчики!

— Именно поэтому — освободить, — не стал приводить никакие дополнительные доводы Шелленберг.

Штурмбаннфюрер попытался еще раз прокашляться, затягивая паузу:

— Прямо сейчас?

— Сию минуту.

— Что, взять и просто так отпустить их?

— Боже упаси! Привести в надлежащий вид, накормить, позаботиться об их костюмах и обязательно снабдить переводчиком. Из наших людей, естественно.

— Хорошо, я доложу, что таков был ваш приказ.

— Что таковым был приказ начальника Главного Управления Имперской безопасности группенфюрера СС Гейдриха. Который согласовал свое решение с рейхсфюрером СС, — уже почти рявкал Шелленберг, опасаясь, как бы эти кретины из данцигского отделения РСХА не спасовали перед гестаповцами, абверовцами и еще неизвестно кем из тех, кто пасется сейчас на шпионских лугах Восточной Пруссии.

28

Следователь по делу русских дипломатических разведчиков предстал перед Шелленбергом уже на следующий день. Худощавый, нервный, в мешковатой форме, он мало походил на тех молодцеватых офицеров СС, которые смотрели в последнее время со страниц германских газет на площадях крупных городов Украины, Белоруссии и Прибалтики. Во внешнем облике гауптштурмфюрера Рольке вообще не было ничего, что выдавало бы в нем офицера, хотя бы какой-нибудь тыловой части вермахта. Гауптштурмфюрер, очевидно, все утро добирался из Восточной Пруссии до Берлина, выглядел бледным, усталым и смертельно невыспавшимся. Но это не помешало ему, обведя взглядом огромный кабинет бригадефюрера с его столом-дотом, прийти в еще большее смятение.

— Не теряйте время, гауптштурмфюрер, — жестко произнес Шелленберг, не позволяя ему опомниться. — Вас ведь вызвали сюда для личного доклада, а не для ознакомления с апартаментами Главного управления имперской безопасности.

— Да-да, господин бригадефюрер. Я готов. У меня было очень мало времени, — трясущимися руками начал он раскрывать толстенную папку с документами. Упустил один из документов, почему-то долго не мог поднять его с пола, пальцы просто-напросто не слушались его. Когда же он, наконец, разогнулся и встретился взглядом с бригадефюрером, то вздрогнул. Ему показалось, что Шелленберг в ярости.

— Бросьте эту вашу бумажку обратно на пол, — скомандовал Шелленберг, а увидев, что гауптштурмфюрер разомкнул пальцы и выпустил листик, продолжил: — Туда же бросьте эту чертову папку.

Гауптштурмфюрер послушно положил папку перед носками нечищенных, давно запыленных сапог.

— Вот… — еле слышно произнес он, абсолютно не понимая, к чему клонит бригадефюрер.

— А теперь садитесь вон на тот стул и спокойно, вдумчиво расскажите все, что вам известно по этому делу. Упуская все ненужные детали. У вас десять минут. И у вас еще никогда не было более благодарного слушателя, нежели тот, которого вы видите сейчас перед собой.

Как оказалось, гауптштурмфюрер обладал неплохой памятью и мог бы прослыть неплохим рассказчиком. Через десять минут Шелленберг имел полную ясность относительно сути дела, поведения арестованных и наиболее значимых фигур из числа тех пятидесяти человек, которые уже арестованы по делу о дипшпионах. Озадачило бригадефюрера лишь завершение этого доклада.

— Замечу, что следствие еще не завершено. Но я полон решимости завершить его, если только вы сочтете возможным допустить меня до него после этого доклада.

— Да, вы будете заниматься этим «делом». Но… по-моему вы что-то не договариваете.

— Извините, мне не удалось доставить их целыми и невредимыми, как было приказано.

— Что-что? — приподнялся Шелленберг. — Что вы там, гауптштурмфюрер, бормочите? Что значит «мне не удалось доставить их живыми и невредимыми, как было приказано»?

— Простите, бригадефюрер, но так произошло.

— Вы что, убили их?

— Ну что вы?!

— Так они живы? Я вас спрашиваю, черт возьми, эти двое русских разведчиков… они живы?!

— Так точно, — подхватился гауптштурмфюрер.

— Где они? Сейчас, в эту минуту? Я спрашиваю, где они сейчас?

— Здесь, в Берлине. В полицейском участке у железнодорожного вокзала. Под присмотром двух полицейских, агента абвера и переводчика, унтерштурмфюрера…

— Да плевать мне на унтерштурмфюрера… Почему вы сказали, что вам не удалось доставить их живыми и невредимыми?

— Я сказал: «целыми и невредимыми», бригадефюрер СС. И прошу наложить на меня взыскание. Я этого вполне заслуживаю[21].

— Четче, гауптштурмфюрер, четче выражайтесь…