Река твоих отцов

«Вы — подлинный рыцарь!

Дорогой товарищ Кирилл Батум!

Я хочу Вас поблагодарить от всей души. Вы сделали большое дело. Вы освободили землю от 38 человеконенавистников.

Сын небольшого, но отважного народа, далеко от украинских степей Вы били пушного зверя. Вы были мирным гражданином мирной страны. Вряд ли Гитлер знает, что живут на свете эвенки. Он плохо разбирается в географии, невежественный и сумасшедший ефрейтор. Для него карта мира — это карта кушаний. Он смотрит, что можно сожрать. Если бы фашистам сказали, что на далеком севере живут эвенки, фашисты, вероятно, решили бы, что звенки — дикари. Я знаю, товарищ Кирилл Батум, что Вы любите стихи Маяковского. Вы — гражданин просвещенной и свободной страны. Вы били зверя. Теперь, когда фашистские дикари напали на наши города и села, Вы бьете фашистов. Вы были охотником. Вы стали судьей.

Вы знаете искусство снайпера: у Вас спокойствие, которое страшнее гнева. У вас ясен глаз и тверда рука. Но в сердце Вашем огонь. Вы бьете фашиста потому, что Вы — друг детей, защитник жизни и покровитель слабых, потому что Вы, дорогой Кирилл Батум, подлинный рыцарь!

Вас благодарят все женщины, все матери России, и с гордостью я, русский писатель, жму Вашу благородную руку. Вы говорите с каждым фашистом только один раз. Вы говорите с ним коротко и ясно. После такого разговора фашист больше никуда не пойдет. Вы умеете поставить в конце точку. Вы ставите ее пулей.

Я желаю Вам боевого счастья. Я желаю Вам покарать последнего фашиста в тот изумительный час, когда над нашей измученной землей встанет солнце Победы.

Илья Эренбург».

Но радость вскоре сменилась печалью.

Поздним вечером, когда все уже собирались ложиться спать, кто-то тихо постучался к Николаю Павловичу и вызвал его на улицу. Когда он открыл дверь и увидал старого Батума с заплаканными глазами и трясущимся подбородком, сразу почувствовал недоброе.

Батум молча протянул учителю распечатанный конверт.

— Что-нибудь с Кириллом? — спросил Николай Павлович, но отогнал тревожную мысль.

Вечер был светлый, лунный, и учитель тут же на улице прочитал письмо: