Река духов

— Я знаю, почему. Потому что тебя Господь наделил здравым смыслом меньше, чем шмеля! — теперь он опустил мушкет, однако его взгляд при этом внушал угрозу лучше любого оружия. — Корбетт, не так ли? Ну, что, во имя семи Преисподен, ты здесь делаешь? У нас была дуэль, ты выиграл ее — я убежден — честно, и все кончено. Так что же тебе нужно?

Мэтью кивнул:

— Мне не нравится мысль о том, что я прибыл из Нью-Йорка, чтобы умереть за леди Присскитт в угоду ее желанию попасть на бал. Вы убили ради нее троих, как я понимаю…

— Этого не повторится! Я стыжусь того, что делал. Видеть ее вчера… видеть, кто она на самом деле, было… я стыжусь этого почти до смерти!

— И у меня есть по этому поводу несколько предложений, — сказал решатель проблем.

— Мм? Что ты имеешь в виду?

— Предложения, — повторил Мэтью. — Для вас. Некоторые идеи. Могу ли я спешиться, привязать свою лошадь и поговорить с вами?

— Мы и сейчас говорим.

— Поговорить без мушкетного прицела — вот, что я имею в виду. И, мистер Малдун, мне кажется, что мои предложения вас заинтересуют.

— Вот как? С чего бы?

— Потому что у вас появится возможность отомстить Пандоре Присскитт. И у меня тоже.

— Как?

— Я думаю, у вас есть потенциал, — ответил Мэтью. — Быть джентльменом. Я могу помочь вам с этим, если вы готовы будете слушать и учиться.

Магнус Малдун фыркнул так, что Долли и две лошади в загоне испуганно подпрыгнули.

— С чего бы мне хотеть стать джентльменом? — заговорил он так, будто говорил о моче в ночном горшке. — Чтобы уметь танцевать и гарцевать, как те придурки в городе?

— Нет, — ровным голосом отозвался Мэтью. — Чтобы со временем суметь выбрать себе любую даму в Чарльз-Тауне, чтобы не жить здесь, как отшельник и… чтобы суметь заработать хорошие деньги, если вы и впрямь так хороши в своем ремесле, насколько я счел по примеру, который видел. Но для начала… нужно сгладить неровности.

— Похоже, у тебя лунная болезнь, — был ответ Малдуна. — Готов поспорить, ты один из этих перевертышей, которые говорят о чести, пока не догорит полуночная свеча, а на деле не провел ни одного дня в своей жизни за честной работой.

— Кто-то может с этим согласиться, — пожал плечами Мэтью. — Но, по крайней мере, выслушайте меня, ладно?

— А если я откажусь?

— Я просто развернусь и уеду обратно в город. Но имейте в виду, мистер Малдун, что медовый аромат притягивает дам куда больше злого уксуса. Леди Присскит была несправедлива с вами, и со мной, между прочим, тоже. Вы это знаете теперь. А я знаю, что вы не обладаете сердцем убийцы. Многое из того, что вы сказали леди Присскитт вчерашним вечером… поэтичность этого была прекрасна, но подача не верна. В Чарльз-Тауне живет множество женщин, которые мечтали бы услышать в свой адрес выражение столь искренних чувств… без угроз убийства и насилия, разумеется…. поэтому я не могу просто уехать и оставить все, как есть, мистер Малдун, пока не буду уверен, что сделал все возможное, чтобы верно направить ваш поэтический посыл. Когда-нибудь в будущем Пандора Присскитт может заглянуть в вашу стекольную мастерскую где-нибудь на Фронт-Стрит и страстно пожалеть, что упустила из виду такого человека и что теперь вы принадлежите другой. И если вы меня послушаете, мы сможем начать действовать в этом направлении.

Малдун издал еще один тревожный шум, словно пытался проглотить мощный крик, застрявший в горле.

— Если бы мой дорогой покойный Па услышал все это, — сумел лишь сказать он. — Он бы перевернулся в гробу!

— А если бы то же услышала ваша матушка, не перевернулась бы она? — спросил Мэтьью.

Повисло долгое молчание, сквозь которое Мэтью услышал кваканье лягушек недалеко от реки и карканье одинокого ворона, сидящего на ветке дерева.

Наконец, горообразные плечи подались вперед. Магнус окончательно опустил мушкет и уставился в половицы своего крыльца, будто бы мог увидеть там свое будущее. Затем, прогрохотав: «Заходи. Говори, что хотел», вошел внутрь, оставив дверь открытой, прежде чем Мэтью успел что-либо ответить и спешиться.

Глава шестая

Все шло гладко, пока Магнус не откупорил бутылку с длинным горлышком — красную, как священный огонь — и не сказать Мэтью, что это ликер его собственного приготовления. Налив приличную — на вкус Мэтью — порцию в деревянную чашку для своего гостя, он настойчиво предложил:

— Глотни-ка.

Маленький дом был, как ни странно, в хорошем состоянии и довольно аккуратен, что резко контрастировало с его хозяином. Мебель казалась простой, но крепкой, стены из и пол были выложены из плотных широких сосновых досок. Также здесь находился небольшой очаг из серого камня. На сосновых полках были выставлены некоторые работы мастера, которые с первыми шагами Мэтью по полу этого дома, навели на мысль, которая никогда бы не пришла в голову при виде Магнуса Малдуна: этот человек — настоящий художник.