Река Богов

Дверцы лифта открываются в коридор из красного дерева с несколькими бронзовыми дверями. За одной из них Талу пришлось провести целый месяц — месяц мук, вызванных болеутоляющими и подавляющими иммунитет средствами, пока тело Тала привыкало к тому, что роботы-хирурги с ним сделали. Настоящий кошмар наступил, когда протеиновые чипы, введенные в костный мозг, раскрылись и начали переписывать биологические императивы, существовавшие на протяжении четырех миллионов лет.

— Сейчас у меня двое, — говорит Нанак. — Один готовится, хорошенький маленький малаец, очень нервничает, может сбежать в любую минуту, что будет жаль, а второй — в послеоперационной палате. Сейчас мы собираем много трансгендеров старого стиля, поэтому наша известность растет, хоть я и не очень к этому стремлюсь. Подобные операции я считаю делом мясника, а не хирурга. Ни какого изящества, никакого искусства.

За изящество и искусство надо платить, как Тал платит до сих пор. Десять процентов наличными, а затем месячные выплаты на протяжении почти всей оставшейся жизни. Тело в заклад.

— Тал, — тихо говорит Нанак. — Не сюда, вот сюда.

Тал вдруг обнаруживает, что касается рукой двери в операционную. Нанак открывает дверь клиники.

— Мы просто вас осмотрим, дорогуша. Даже одежду снимать не придется.

Но Тал уже сбрасывает обувь, легкую накидку и ложится на белый мягкий смотровой стол. Ньют моргает, чувствуя некоторое смущение, пока Нанак суетится, настраивая сканер.

В это мгновение Тал вспоминает, что Нанак, наш милосердный доктор, не имеет даже среднего медицинского образования. Он обычный брокер, стивидор от хирургии. Роботы разделили Тала на части — и вновь соединили: микроманипуляторы, скальпели толщиной в молекулу, направляемые хирургами из Бразилии. Талант Нанака состоит в его уникальном умении общаться с пациентами и в чутье на лучших медиков, довольствующихся самым низким гонораром, которых он способен искать по всему миру.

— Итак, скажи-ка, детка, это чисто медицинский визит или же ты хочешь узнать, как обстоят дела в Патне? — спрашивает Нанак, засовывая хёк за свое большое ухо.

— Нанак, неужели ты не знаешь, что я теперь ньют, делающий карьеру? Мне удалось за три месяца стать начальником отдела. Через год, вполне возможно, я уже буду выпускающим продюсером фильма.

— Тогда ты сможешь приезжать ко мне за новыми наборами эмотиков, — говорит Нанак. — У меня есть кое-что новенькое, только что от изготовителя. Очень хорошая вещичка. Но очень странная. Вот так. Все готово. Дыши спокойнее.

Тал поднимает руку, складывает пальцы в мудру, а из основания кушетки выдвигаются полукружия из белого металла и замыкаются в кольца вокруг ног Тала. Несмотря на просьбу Нанака дышать ровнее, как только сканер начинает странствие по телу, у Тала немного перехватывает дыхание. Когда световое кольцо касается шеи, ньют закрывает глаза и пытается забыть о том, другом столе, что находится за бронзовой дверью. О столе, который на самом деле и не стол вовсе, а особое гелевое ложе. Тала положили на него, анестезировали до полного бесчувствия, мало чем отличавшегося от клинической смерти. Всеми физиологическими функциями организма управляли сарисины: заставляли легкие дышать, сердце — биться, а кровь — течь по сосудам. Тал уже не помнит, как опустилась верхняя крышка резервуара, как он наполнился нагнетаемым под очень высоким давлением анестезирующим гелем. Но Тал обладает превосходным воображением, и воображение заменяет воспоминания, клаустрофобические воспоминания о погружении в бездонные океанские глубины. Но что ньют не может — точнее, не осмеливается, — вообразить, так это роботов, с обнаженными скальпелями движущихся по гелю и срезающих кожу с тела Тала сантиметр за сантиметром.

Такова была первая часть.

Когда старая кожа сгорела (новая же тремя месяцами ранее проросла из образца ДНК Тала), а яйцеклетка, проданная какой-то женщиной из трущоб, созрела в своем резервуаре, в дело включились особые механизмы. Они медленно двигались по вязкому органическому гелю, забирались под мышечную арматуру, отгибали слои жира, проходя вокруг основных путей кровотока и вздувшихся артерий, разделяли сухожилия, чтобы добраться до костей. В своих кабинетах в Сан-Паулу хирурги вели виртуальную операцию, с помощью манипуляционных перчаток на своих визорах они путешествовали по сокровенным путям тела Тал. Остеоботы формировали кости, изменяли очертания щек, расширяли таз, срезали полоски плоти с лопаток, изменяли положение, смещали, ампутировали, заменяли на пластик и титан. Одновременно другие механизмы удалили гениталии, переделали мочеточники и мочеиспускательный канал, подсоединили нервные пути и агенты, ответственные за выброс гормонов, к набору подкожных штифтов, вживленных в левое предплечье.

Тал слышит смех Нанака.

— Я вижу тебя насквозь, — хихикает доктор.