Река

Они, трое студентов второго курса, смотрят футбол по маленькому, еще черно – белому телевизору. В главной комнате трех комнатной хрущевки. Осенний вечер. В этой квартире они снимают угол. Хозяин сдал им на троих самую маленькую девятиметровую спаленку, где поместились шкаф, один стул и пружинный матрас на самодельных «козлах». На матрасе можно уместится вдвоём. Спят по очереди. Третий может прикорнуть на полу, бросив на коврик полушубок.

Тут же за столом расположился хозяин Гарик и его дружок Витя. Хозяин заслуживает краткого описания.

Личность довольно колоритная. Не смотря на инвалидность – у него были маленькие неработающие ноги – результат детского полиомиелита, он был полон энергии и грандиозных замыслов. Передвигался на костылях, в основном усилием рук, подволакивая вслед за телом ноги. Голова с резко выдвинутой вперед верхней челюстью, с торчащими, обычно не прикрытыми крупными, желтыми от курева, верхними зубами, резко очерченными скулами, густыми черными с проседью кудрями производила впечатление своеобразной, с долей уродинки, красоты и силы. Происхождения он был пестрого, что для Одессы вполне обычно. Там было много от отца немца. От матери он унаследовал кровь греческую с примесью румынской. А если вспомнить, что женат он был на Людмиле-полу – цыганке, полу – русской, то определить национальность их общей дочери, трехлетней Светки, они и не пытались. Отвращение к правящему классу рабочих и крестьян ему добавляло и то, что его дед по материнской линии был купцом первой гильдии, имел высокие награды от царя –батюшки и жил в огромном особняке на Пушкинской, где теперь находился музей. Гены деда-купца особенно не давали покоя их обладателю, толкая на предприятия, на грани аферы с периодическими коммерческими взлетами и падениями.

Биография Гарика включала в себя и несколько лет колонии для малолетних, да и определенный период вполне взрослой тюрьмы. Понятно, что с пылкой душой предпринимателя – авантюриста избежать знакомства с этими заведениями в советское время было непросто.

Кроме дохода от крохотной пенсии по инвалидности и скромных наших студенческих вложений в его семейный бюджет (по 12 рэ. с носа ежемесячно), он пробавлялся чисткой обуви, на право заниматься которой имел законный патент от презираемых властей.

Были у него еще более-менее постоянные виды «бизнеса», как-то разведение собак ( в квартире жили две суки, «боксерша» Нора и «терьериха» Гейша), хранение вещичек, иногда забрасываемых его друзьями по не столь отдаленным местам «до реализации», на недельку. А иногда и до выхода…на пару тройку лет. Квартира была населена живностью, и не приносящей явного дохода. Рыбки в аквариуме, канарейка в клетке, старая кошка и, неизвестно откуда взявшийся, уж – довольно большая, полутора – метровая змеюка. В подполе на кухне, где проходили трубы отопления, сидело полдюжины кур несушек. Кошка с ужом не ладили и часто громко шипели друг на друга. Когда к шипению добавлялся шум свары подключались обе собаки, вовсю свистел кенар, кудахтали в подполе куры, заливалась от восторга Светка, ругалась ее мать и всё накрывал хриплый мат Гарика…Прекрасная обстановка для занятий. Да кто в 18 лет обращает внимание на такие пустяки!

Тук вот, за столом Гарик с Витей за бутылкой портвейна «три семерки» живо обсуждали шансы на Витино освобождение. Витя на днях «сделал ноги» с места, определенного ему для проживания на два года Народным судом. За тунеядство ему выписали «путевку» на обязательные работы в отдаленный Совхоз.

Витя, питавший непреодолимое отвращение к работе, но большое пристрастие к портвейну ( самогону, чаче, стеклоомывателю, одеколону и другим менее изысканным напиткам), баловавшийся легкими наркотиками – коноплей и таблетками от кашля, более трех месяцев не выдержал. Прибыл в рабочей робе и сандалиях на босу ногу прямо с рабочего места. Он на стройке был специалистом – поди подай.

– Не дрейфь, кореш,– убеждал его Гарик, – не такие расклады решали! Отобьём тебя у «Софьи Власьевны». (Так он величал Советскую Власть) Гляди.

Он полез в кладовую и вытащил толстую папку еле – еле завязанную на тесемки. Было в ней килограмма полтора бумаг.

– Это моя война с Одесским горсоветом. За квартиру. Смотри.

Тут пошла история поинтереснее футбола. Тем более, что на табло сиротливо светились нули. Студенты навострили уши. Всем было интересно, за какие – такие подвиги инвалид, да еще с уголовным прошлым получил такие хоромы.

История стоила романа.