Рейз

Талия посмотрела на меня, как на сумасшедшую, но неохотно кивнула.

— Хорошо. Я знаю, буду держать язык за зубами. Я не скажу им, что ты имеешь к телу какое-то отношение.

— Спасибо, — сказала я с облегчением.

Талия погладила меня по спутанным волосам.

— Мы можем идти? Ты в порядке?

— Просто шок,— ответила я. — Я буду в порядке, Тал. Просто не хочу, чтобы папа или Алик об этом узнали.

В течение нескольких секунд Талия тащила меня по переулку прочь от той сцены.

Бросив последний взгляд на мужчину, я позволила Талии привести меня обратно к грузовику, но все мои мысли были об убитом на аллее мужчине.

Отец Хрущев увидел мое приближение и покачал головой в осуждении. У грузовика стояли волонтеры, явно злясь на меня из-за опоздания. Ни на кого не глядя, я плюхнулась на освободившееся место у окна, приложив горячий лоб к стеклу. Талия села рядом со мной и схватила мою руку в молчаливой поддержке, но я продолжала смотреть в окно, даже когда грузовик медленно поехал.

Я лениво наблюдала за рядами бездомных мужчин и женщин, притаившихся в самодельных укрытиях на ночь. Я содрогнулась при мысли о том, что недавно произошло, мне очень хотелось домой.

Мое сердце сжалось от сочувствия к бездомным и их несчастной доли. Затем я краем глаза увидела большую, нет, огромную темную фигуру, сидящую в конце захудалой улицы. Огромная темная фигура, одетая в спортивный серый свитер с капюшоном, сидела со скрещенными ногами, потупив голову. Огромная, темно-мужская фигура сжимала в руках большую стеклянную банку. Грузовик стал заворачивать, и я в смятении положила руки на стекло. Я стала глазами искать его, хотелось рассмотреть лицо. Прохожий, который шел мимо, кинул пару бумажных купюр в банку.

Я застыла от понимания.

Человек, который спас меня... Человек, который только что спас мне жизнь был... бездомным?

Человек, который боролся, как животное, освободившееся из клетки, убийца... просил денег на улице?

Я обязана своим спасением таинственному бездомному на улице.

Бездомному, который сражался, как убийца.

3 глава

818

Месяц назад...

Выстрелы.

Ранения.

Крики.

Выстрел за выстрелом, крики — все это я слышал, вышагивая по небольшому пространству своей сырой камеры. Надо мной была давка, топот сотен ног; заключенные на свободе, а я оказался в ловушке этой чертовой клетки!

Мне нужно выйти отсюда. Я должен выйти! Я кричал об этом в мыслях, проводя рукой по металлической решетке, удерживающей меня внутри.

Атакуя дверь своей клетки, я врезался правым плечом в металл. Она даже не шелохнулась. Плотно обхватив решетку на «окне», я посмотрел в тускло освещенный коридор, мерцающие в нем тусклые лампочки покачивались назад и вперед из-за тяжелых шагов наверху. Этот уровень тюрьмы, известный среди заключенных как ГУЛАГ, отведен для нас, наиболее ценных чемпионов. Чертовы киллеры, убийцы, монстры, не созданные для чего-то другого, кроме как чувствовать гнев и проливать кровь. Нас держали в тюрьме этого чертового ада, без единой возможности на спасение. Клетки, где нас держали, находились слишком далеко друг от друга, чтобы мы не могли видеть другого бойца, за исключением случаев, когда мы тренировались.

Дыхание стало неровным. С ревом разочарования я с силой вцепился в стальные стержни, пытаясь их вытащить. Мои выпуклые, созданные наркотиками мышцы, с усилием напряглись. Я снова заорал, когда стержни отказались сдвинуться с места.

Звук выстрела напомнил, что мне сегодня предстоит бороться, бороться с кем-то другим, таким же, как я. Я не чувствовал ничего, кроме гнева. Мне нужно убивать, это единственный способ остановить ярость.

Мне показалось, что первый выстрел был произведен около тридцати секунд назад. Не уверен, насколько это точно, время здесь не имело значения.

Я слышал, как кричали другие бойцы, которые были свободны, слышал скрип открытых дверей камер, вопли умирающих мужчин.

Я был чертовски разгневан.

Хотел крови.

И мне необходимо убивать!

Моя кровь закипела, подготавливая для борьбы со смертью. Чтобы я мог сделать то, что делаю лучше всего: калечить людей, резать... убивать.

Взревев, я выпустил стальные стержни и снова зашагал по клетке. Мои глаза, даже в темноте, были сосредоточены на стене и имени, выгравированном на ней.

Алик Дуров.

Под ним был адрес: Бруклин, Нью-Йорк.

Ниже, цель: Месть.

В самом конце была команда: Убить.

У меня не было никаких воспоминаний о жизни до того, как я попал сюда. Не знаю, была ли она у меня. Мой мозг блокировал все, кроме необходимости убивать, стирая любые знания, кто я, где я жил, и почему оказался в этом дерьме. Но одно было ясно. Я написал это имя, этот адрес, эту цель и эту команду. Когда я смотрел на буквы, вырезанные на стене прямо передо мной, то ощущал гнев каждой клеточкой своего тела. К тому же я, без сомнения, знал, что должен сделать то, что говорила надпись.

Но в первую очередь мне нужно выбраться отсюда.

Звук хлопнувшей двери эхом пронесся по коридору. Я бросился к решетке, чтобы увидеть, что, нахрен, происходит. Мне до чесотки хотелось выбраться отсюда и вступить в борьбу, чтобы отомстить.