Рейз (ЛП)

— Он ведь даже не дал мне погоревать о тебе. Он просто взял и сделал меня своей собственностью. Мне было всего тринадцать. Но я была его. Мой отец не препятствовал этому, он был раздавлен, а потом через несколько лет от сердечного приступа умерла моя мама. Боль от потери моего брата оказалась для нее слишком тяжелой, она не смогла этого вынести. У папы осталась я, которая теперь была с единственным наследником, — это был лучший выход из сложившейся ужасной ситуации. И я была так напугана тем, что могу потерять всех, кого люблю, поэтому никогда не сопротивлялась ему. На самом деле, я была рада тому, что еще кто-то оставался рядом со мной.

Киса подняла голову и трижды поцеловала мою плотно сжатую челюсть.

— Я потеряла тебя. Меня ничто не беспокоило настолько сильно, как до того случая… когда ты спас меня в переулке, и мое сердце снова начало биться. — Она сделал глубокий вдох. — Я даже не понимала, что оно остановилось.

Не зная, что ответить, я обнял ее крепче.

— Лука? — спросила она. Я хмыкнул в ответ: — Куда ты пропал? Что случилось?

Я прищурил глаза, концентрируясь на воспоминания о прошлом.

— Твой отец вместе с отцом Алика забрал меня в свой офис. — Я нахмурился, отчего моя голова начала болеть. — Кто-то пытался заступиться за меня. Еще один мужчина был в комнате с нами, как мне кажется, но я не могу вспомнить его лицо.

Киса замерла в моих руках.

— Ты не знаешь кто это? Как он выглядит?

Мужчина был старше и, возможно, у него были светлые волосы, но это все, что мне удалось разглядеть. Пытаясь вспомнить что-то еще, я напрягал свою память. Я боялся, что если слишком сфокусирую свое внимание на этом человеке, который пытался уберечь меня, забуду все остальное.

— Он просил твоего отца, чтобы тот не убивал меня, но отец Дурова хотел моей смерти. Я… — Мое сердце начало стучать очень быстро, разгоняя кровь по венам. — Помню, что от страха не мог открыть рот. Отец Дурова был так зол, он запугал меня. От его взгляда у меня пропал голос. Он жестикулировал, кричал, что убьет меня, если я произнесу хоть слово. Я онемел от шока. Мужчина, который пытался меня защитить, пытался спорить с ним, и… и они направили пистолеты друг на друга.

Я зажмурился, потряс головой, чтобы прояснить картинку из воспоминаний.

— Следующее, что я помню, твой отец сказал мне, что не будет никакого полицейского расследования о моем участии в убийстве Родиона, но меня отправят на родину, в Россию, по контактам, которые у него были там. Он сказал мне, что я буду наказан. Он говорил, что меня отправят в колонию, где меня ждет тяжелый ручной труд в одной из деревень, что находится в глубинке. Он сказал мне, что я никогда не вернусь в Бруклин.

Киса придвинулась еще ближе, почти слилась с моей грудью, словно хотела пробраться под кожу.

— Господи, Лука. Я помню, как они забрали тебя. Меня отправили домой… я лежала в кровати, неспособная двигаться или говорить.

Киса посмотрела на меня и положила свою ладонь на мою кожу.

— Что произошло потом? Потому что… потому что, когда ты пропал, я не знала, куда они тебя увели, вскоре мне сказали, что ты умер.

Мой нос жег запах дыма. Звуки, доносившиеся до меня, были визгом тормозящих шин, остановка. Это был автобус…

— Я был в автобусе. Снаружи было холодно. Ночь. Я помню, что через стекла ничего не было видно, потому что они запотели. Нас было четверо, может, пятеро, которых привезли непонятно куда. Никто не говорил. Мы все сидели отдельно друг от друга. Я чувствовал, что каждый из нас был напуган. Слишком юные… подростки? Кажется, некоторые были еще младше. Кого-то продали их семьи, чтобы они работали на полях.

Не отрываясь, я смотрел на огни, которые освещали пирс. Я чувствовал себя опустошенным от сегодняшних воспоминаний. Но огни становились размытыми, вместо них в моем мозгу стала проясняться картинка. Свет… визг шин…

— Автобус съехал с дороги, — выпалил я вслух все то, что нынче выдавала моя память. — Передние фары от фургона ослепили на темной дороге. Потом был громкий удар, водитель автобуса свернул, мы попали в кювет. Мы закричали, но водитель не шевелился. Помню, как перелазил через сидения, до меня доносились стоны других мальчиков, им было больно от ран, я полз к водителю. Но когда нашел его, то все что смог увидеть, — кровь. Я заметил отверстие в его голове, и знал, что оно образовалось не в результате несчастного случая.

Ладонями чуть выше запястья я надавил на глаза, пытаясь справиться с болью от слишком сильных воспоминаний.

— Лука? — прошептала Киса, поглаживая по спине. — Не надо, не заставляй себя. Все хорошо, lyubov moya. Все хорошо. Не торопи себя. Это слишком для тебя за такое короткое время.

Я закипал от гнева, меня начало трясти, внутренняя ярость была сильнее меня, чтобы я мог с ней справиться.

— Нет, — отрезал я, мой голос звучал убийственно даже для меня. Киса отшатнулась, когда услышала его, она задержала дыхание от моей внезапной смены настроения. — Мне надо… вспомнить, — выдавил я.

— Лука? — спросила Киса и медленно начала отползать назад. — Тебе надо успокоиться. Ты покраснел. Твоя кожа горит!