Рейнеке-лис

«Рюстефиль, — думал он, — ты недотепа, ничтожество, олух!

Ты отказался от этого вкусного, жирного блюда?

Люди почище тебя мечтают о том, что само же

В руки к тебе привалило! Но все ж за твое угощенье

Браун, как честная личность, залог, очевидно, оставил!»

Так он подумал, заметив, что Браун истерзан и мрачен.

Тут он окликнул его: «О дядя! Какими судьбами!

Вы ничего не забыли у плотника? Я бы охотно

Дал ему знать о вашем убежище. Но, извините

За любопытство: меду вы много успели там хапнуть?

Или вы честно за все расплатились? Что ж вы молчите?

Аи, до чего расписали вас! Это же срам, это ужас!

Может быть, мед оказался неважным? Сколько угодно

Можно купить по такой же цене. Но, дядя, скажите:

Что это вздумали вы щеголять в этом красном берете?

Или вы только что в орден какого-то братства вступили?

Может быть, стали аббатом? Наверно, в спешке цирюльник,

Вам выбривая макушку, задел ваши уши, негодный.

Кажется, чуба вы тоже лишились и шкуры со щечек?

Даже перчаток! Ну, где же вы их умудрились оставить?»

Молча Браун выслушивал злейшие эти насмешки

Слово за словом, сам же, бедняга, не мог и словечка

Молвить от боли. Не знал, что и делать. Но, лишь бы не слушать,

В воду обратно полез, и поплыл, увлеченный стремниной,

Дальше, и вылез на берег отлогий, и тут же свалился.

Жалкий, больной, он скулил, к себе самому обращаясь:

«Хоть бы убил меня кто! Ходить я не в силах! Ужели

Не суждено ко двору мне вернуться? Ужели я должен

Здесь пропадать, опозоренный гнусным предательством лиса?

Только б уйти мне живым, — меня, негодяй, ты попомнишь!»

Все же он встал кое-как и в муках жестоких поплелся.

Четверо суток он шел ко двору, наконец — дотащился.

Лишь показался медведь королю в этом виде плачевном,

В ужасе вскликнул король: «О господи! Браун ли это?!

Кто изуродовал вас?!» А Браун в ответ: «Несомненно —

Очень тяжкое зрелище! Рейнеке, наглый преступник,

Предал меня, опозорил!» Король возмутился и молвил:

«Ну, за такое злодейство я беспощадно расправлюсь!

Рейнеке смел опозорить такого вельможу, как Браун!

Честью своей и короной клянусь я, и так оно будет:

Все возместит он сполна, что Браун взыщет по праву!

Если я клятву нарушу, меча не носить мне отныне!..»

Тут же король приказал немедля совету собраться,

Тщательно все обсудить и назначить кару злодею.

Все порешили на том, что, буде король соизволит,

Нужно вторично затребовать Рейнеке, чтоб на совете,

Выслушав иски и жалобы, лично он дал объясненья.

Гинце-коту надлежит с извещеньем отправиться к лису:

Гинце умен и проворен. Так на совете решили…

С мненьем своих приближенных король вполне согласился

И обратился к коту: «Оправдайте доверье совета!

Если он вздумает только и третьего ждать приглашенья,

Худо придется ему и всему его роду навеки!

Если не глуп он, то явится. Это ему вы внушите!

Всех и в грош он не ставит, но с вами он будет считаться».

Гинце стал возражать: «Удачей ли, иль неудачей,

В общем, кончится дело, — с чего начинать, я не знаю.

Что вы прикажете, то я исполню, но лично считаю,

Было бы лучше другого послать: я так мал, слабосилен.

Браун-медведь — великан и силач, а чего он добился?

Как же справиться мне? Простите меня, но увольте!»

«Ты меня не убедишь, — ответил король, — ведь нередко

В личности самой мизерной сметки и мудрости больше,

Нежели в очень внушительной. Ты великаном не вышел,

Но образован, умен и находчив». Кот подчинился:

«Воля монарха — закон! И если то, что замечу

Первым в пути, будет справа, то будет приметой удачи…»

Песнь Третья

Вышел кот Гинце, идет, шагает своею дорогой.

Издали сизоворонку заметив, он радостно крикнул:

«Добрая птица! Счастливой дороги! Ко мне свои крылья

Ты устреми и сопутствуй мне справа![17]» И вот прилетела

Птица, но слева от Гинце присела на дерево с песней.

Гинце весьма огорчился, решил, что беда неизбежна,

Но, как бывает со многими, он постарался взбодриться.

Шел себе, шел он вперед, — в Малепартус приходит — и видит

Рейнеке около дома сидящего. Кот поклонился:

«Щедрый на милости бог, да пошлет вам вечер счастливый!

Слушайте, смертью грозит вам король, если только дерзнете

Вновь уклониться от явки! Еще передал он: ответить

Всем истцам вы должны, иль родня ваша вся пострадает…»

«Здравствуйте, — лис отвечает, — привет вам, племянничек милый!

Да наградит вас господь всем тем, чего вам желаю».

Вовсе, конечно, не то затаил он в предательском сердце.

Новые козни теперь замышлял он: и этого также

Думал спровадить гонца с большим посрамленьем обратно.

Гинце-кота называл он племянником: «Чем бы, племянник,

Мне угостить вас? На сытый желудок приятнее спится.

Дайте-ка мне похозяйничать! Утром отправимся вместе.

Так будет лучше. Из всех моих родичей, право, не знаю,

Кто есть другой, на кого бы я мог, как на вас, положиться?

Этот медведь, объедала, был чересчур уж напорист.

Он и силен и свиреп, и я ни за что бы на свете

С ним не решился отправиться в путь. Но теперь-то, конечно,

С вами — охотно пойду я. Завтра же утром пораньше

Мы соберемся в дорогу. Так будет разумней, пожалуй».

Гинце ему возразил: «Положим, что было бы лучше,

Сразу же, с места в карьер, ко двору нам сегодня же двинуть.