Рейхов сын

— Нишкни, — Рудольф поднял руку, призывая напарника к тишине. — Слышишь? Моторы. Дуй быстро за биноклем!

Когда Генка вернулся к наблюдательному посту за валуном — покуда бегал, он даже согрелся немного, — гул моторов автомобильной колонны был уже отчетливо слышен. Вскоре на дороге появилась и она сама.

— Наши, — констатировал фон Карлов очевидный факт. Грузовики были немецкие, это Кудрин разглядел и сам. — Горнострелки.

— Да? — Генка отнял у товарища бинокль, ничуть не смутившись такой мелочью, что тот старше не только по возрасту, но и по званию. — Да, горнострелки. И очень знакомые горнострелки. Первый батальон сотого горного. Вон, в кабине головной машины Бюндель баранку крутит. А рядом с ним оберлейтенант фон Берне. Поздороваться спустимся?

— Вообще-то, не положено, — замялся фон Карлов. — За полторы недели лазанья по горам все ему порядком осточертело, хотелось пообщаться не только с другом, но и другими людьми, такими же немцами, послушать новостей, поесть по-людски в конце-то концов…

Додумать мысль эту Рудольф не успел. Генка охнул, вновь вскинул бинокль к глазам и побледнел (или, учитывая синеватый оттенок кожи от холодрыги, поголубел).

— Руди, они с основной трассы сворачивают на боковую. Там же… там… — парень задохнулся.

— Предупредить не успеем, далеко, — скрипнул зубами его друг.

Кудрин бросился к куче сухих веток, травы и кизяка.

— Не стреляй! — фон Карлов перехватил его за руки у самого схрона. — Не одни они услышат, и тогда капут уже нам.

— Не. — Генка мотнул головой. — Я не стрелять.

Намрун (Турция), штаб 1-ой горной дивизии.

28 февраля 1941 года, 20 часов 20 минут.

— Должен заметить, господа, что даже на войне добрые дела вполне вознаграждаются, — генерал-майор Губерт Ланц вальяжно развалился в кресле, поблескивая новеньким «Железным крестом с мечами и дубовыми листьями».

Операция «Блау» близилась к своему логическому концу. Горные части коалиции расчистили для войск Киликийские Ворота и 6-я армия, командовать которой перед самым началом наступления был назначен его вдохновитель, Паулюс, вырвалась на плато Урфа, ведя наступление строго на восток, к Гизантепу. Большая часть истощенных в предыдущих боях немецких и советских войск пока еще оставалась на плато Обрук, но вскоре и они должны были начать выдвижение. От Гизантипа основной массе войск следовало наступать на Алеппо.

А пока к Паулюсу шли подкрепления из румын, венгров, болгар, югославов, ну и турок, разумеется. Горные части покуда оставались контролировать перевал, но это была уже не служба, а синекура. Отбившиеся от своих частей и оголодавшие, солдаты Новой Антанты сами выходили к егерям и сдавались.

Соответственно, солдаты, измученные долгими и тяжелыми боями, расслабились, да и офицеры тоже. Штабы, где не нужно было принимать почти никаких решений, стремительно превращались в офицерские клубы, где за стаканчиком чего-нибудь этакого, с алкоголем, можно было провести вечер. Первая горная дивизия исключением не была, и сейчас господа офицеры, кроме тех, кто находился в караулах, собрались проводить угасший день обычным образом.

— Вот как, герр генерал? — скептически отозвался ветеран «Пивного путча», оберст Рихард Эрнст, командир 100-го горного полка, поблескивая стеклами очков. — Вы полагаете?

Ланц покосился на вытянутую «рыбью» физиономию оберста, задержал взгляд на его оттопыренных ушах и усмехнулся:

— И это вы спрашиваете у меня, Эрнст? А ведь кому, как не вам, знать об этом все. Господа, сейчас я расскажу вам события трехнедельной давности, подробности которых узнал только что.

Дождавшись, когда в комнате установится полная тишина, генерал набрал в грудь воздух, чтобы начать повествование, но тут за дверью раздался грохот и громкий смех, а миг спустя дверь отворилась, и на пороге появился донельзя довольный оберлейтенант, за которым виднелось несколько ухмыляющихся нижних чинов с кальянами в руках.

— Господа, — ничуть не смущаясь высокого начальства, объявил он, — прошу разрешения представить вам наш военный трофей, реквизированный у павших.

— Вы что, фон Берне, совсем с ума сошли? — индифферентное лицо Эрнста в кои-то веки перестало быть таковым. Он вскочил, лицо и шея его пошли красными пятнами. — Вы занимались мародерством и явились хвалиться этим сюда?!!

— Не совсем мародерством, герр оберст, — оберлейтенант продолжал ухмыляться. — Так, подобрал кой-какой трофей. Бойцы, заноси!

Некоторое время все присутствующие рассматривали установленные на столики три огромных кальяна и мешочки с курительными смесями.

— Ну? — наконец подал голос Ланц. — И при чем тут трофей? Вы взяли это в бою, хотите сказать?

— После боя, герр генерал. Пленил победителя.

— Ну-ка, ну-ка, это интересно, — оживился командир дивизии. — Господа, я вам потом ту историю расскажу, тем паче, что оберлейтенант ее главный герой. Докладывайте о пленных, фон Берне.