Рейхов сын

На авианосце еще попытались уклониться от атаки совершенно случайно встретившейся на его пути субмарины «Маркони», открыли огонь из противоминной артиллерии, но все было тщетно. Две торпеды, одна за другой, поразили бывший «Альмиранте Кохрен» в носовой части и центре корпуса. Несмотря на отчаянную и мужественную борьбу экипажа, в 03 часа 12 минут пополудни капитан авианосца отдал приказ покинуть корабль, а спустя всего двадцать пять минут «Игл» лег на правый борт и затонул. Кампиони сумел подарить соединению Канингхема поцелуй из могилы.

А последовавший вечером налет бомбардировщиков Реджиа Аэронаутика снова закончился ничем.

Воздушное пространство Турции.

19 сентября 1940 года, 23 часа 15 минут.

Громоздкий и угловатый старичок Ju.52/3m, чья служба в качестве первого бомбардировщика когда-то секретных Люфтваффе давно уже была достоянием истории, а ипостась армейского авиатранспорта — сначала в составе IV/KG.152 «Гинденбург», а затем и в специализированном, состоящем только из «Тетушек Ю» K.Gr.z.b.V.l оберста Грауерта, — стала объективной реальностью, — шел на удивление ровно и гладко.

«Не иначе, погода решила нас не терзать перед ночным прыжком. Если долетим, конечно, а не встретим ночные истребители», — подумал Генка.

Транспорт отправился на выброску «самых мелких бранденбуржцев» (как мальчишек иногда, шутя, называл фон Хиппель), шел без истребительного прикрытия, что и понятно. Во-первых, не бомбить летит и не важных шишек перевозит, так что много чести для старой, разработанной еще в 1931 году транспортной калоши. А во-вторых, гул трех моторов «Тетушки Ю» и гул ее моторов плюс моторов истребителей, это две большие и толстые разницы. Конечно, обнаружь их англичане или французы, из четырех MG-15 отбиться даже от одинокого перехватчика будет довольно проблематично. Другой вопрос, что еще обнаружить надо.

— Нервничаешь? — подал голос сидящий рядом Рудольф.

— Есть немного, — честно ответил приятелю (за время, проведенное в учебке, парни сдружились) и напарнику по предстоящей операции Кудрин. — Не каждый день врагу в тыл прыгать приходится, понимаешь ли. Еще и ночью.

— Ты и днем не особо охотно это делаешь, — подначил его Руди.

Генка усмехнулся, припомнив свою реакцию после первого же прыжка. Тогда, сразу по приземлении, на вопрос инструктора «Как ты, парень?» он машинально брякнул на русском: «Готов к труду и обороне». И очень удивился ответной фразе, произнесенной, впрочем, по-немецки: «Молодец, Гудериан. Значок ГТО в штабе получишь».

Перетрусил он в тот раз неимоверно. Казалось тогда, что никакая сила не сможет его заставить сделать шаг из чрева самолета в пустое небо. А стыдно-то было как при этом перед парнями и инструктором по парашюту, слов нет. Потому что можно сколько угодно уговаривать себя, что не твое это — с верхотуры вниз сигать, даже убедить, что ничего постыдного в подобном поведении нет — вся убежденность накроется медным тазом после первой же насмешки. И тогда уже либо доказывай себе и окружающим, насколько ты храбр и ужасен в гневе — доказывай кулаками и подручными средствами, например табуретом по голове насмешника, — либо засмеют. Драки между сослуживцами — это нехорошо и награждаются гауптвахтой. А прослыть трусишкой Генка никак не хотел. Он сжал зубы так, что чуть их не раскрошил, зажмурившись, оторвал от краев люка судорожно сведенные пальцы и сделал шаг в пустоту.

А троих парней из их группы инструктору пришлось из самолета силой выбрасывать.

Гена и потом боялся прыгать. Боялся, несмотря ни на что, и почти всегда дико орал, мешая все известные ему ругательства на двух языках. Но страх уже не был таким сильным, как в первый раз.

— Зато я радист хороший, — ответил Кудрин. — В отличие от некоторых тут, возомнивших о себе невесть что.

Рудольф хмыкнул, но промолчал. Что правда, то правда, в работе ключом он против Генки не тянул, да и вовсе был в этом самым слабым в группе. Но при этом отлично умел снимать часовых, разбирался в минном деле и гораздо лучше Кудрина стрелял — Генка в этих «премудростях» (насколько им их, конечно, успели за время экспресс-курса преподать) был обычным середнячком.

— Отставить разговоры, молодежь! — подал команду отвечавший за высадку лейтенант. — Подходим к первой точке выброски. Гудериан, фон Карлов, приготовьтесь. Ваш выход, мальчики.

Кудрин вздохнул — не громко, а про себя, украдкой. Прыгать в ночное небо чертовски не хотелось.

Берлин, Вильгельмштрассе, 77.

20 сентября 1940 года, 09 часов 50 минут.

— Я понял вас, Канарис. Ну, а вы что скажете, Браухич? — обратился Гитлер к шефу ОКХ.

— Роммель приступил к штурму Тобрука, однако из-за поражения итальянского флота снабжение и доставка подкреплений затруднены. Впрочем, я уверен что он справится. Развертывание же войск в западной Турции полностью завершено. Армия ожидает только вашего приказа, мой Фюрер.

— Очень хорошо, — улыбнулся Гитлер. — Отдайте приказ Готу начинать операцию «Тайфун».