Рейхов сын

«Настоящее послание должно считаться предупреждением о предстоящей войне. Переговоры с Японией, имевшие целью стабилизовать обстановку на Тихом океане, прекращены, и агрессивное выступление Японии ожидается в самые ближайшие дни… Дальнейшее поведение японцев предсказать невозможно, но военные действия могут начаться в любой момент».

Из письма Военного министра Стимсона командующему Гавайским отрядом генерал-майору Шорту от 28 августа 1941 г.

«Если войны нельзя избежать, то США желательно, чтобы Япония первая совершила открытый враждебный акт. Такую политику не следует истолковывать как ограничение ваших действий в той степени, которая может создать опасность для вашей обороны. До начала Японией военных действий вам предлагается предпринять разведку и принять также другие меры, какие вам кажутся необходимыми, но эти меры должны приниматься таким образом, чтобы они не вызывали тревоги гражданского населения и не выдавали своей цели».

Окрестности Харькова, штаб 14-ой ттбр

06 сентября 1941 г., 11 часов 00 минут

Отношения со своим преемником на посту батальонного комиссара у Вилко не складывались. Молодой и резвый младший лейтенант госбезопасности, поставленный на эту должность, проявил то, что начальство называет «похвальное усердие», а отбывший к месту новой службы Бохайский характеризовал как «такую б мощь - да в мирных б целях». По-хорошему-то Арсений Тарасович резвого мамлея, конечно, понимал - сам был некогда юн и отлично себя в этом возрасте помнил. Хотелось комиссару громкой славы, блестяще раскрытых происков врага, разоблачения вражеской агентуры, карьерного роста, наконец, а не кропотливой, нудной и тяжелой работы по воспитанию личного состава. Выслужиться лейтенант хотел, проще говоря.

Все это Вилко понимал, о бдительности помнил, и где-то, возможно, и рад был бы помочь младшему лейтенанту, но видеть в каждой тени врага, а в каждом движении - заговор… Нет, этого новоявленный комбат не понимал, не разделял и вообще считал чистой воды паранойей. Впрочем, терпеть комиссара Ванницкого приходилось - сослуживец все же, куда от него деваться? - осадить же его, умерить пыл, майор не спешил. Приглядывался. Прикидывал, свернет себе младший лейтенант шею, или же поумнеет.

- Ба, Андрей Владимирович! - воскликнул Вилко, увидав в коридоре штаба бригады Ванницкого, с папкой подмышкой. - Ты что тут делаешь?

- Да вот… - нехотя ответил комиссар. - Жду. К начальнику особого отдела бригады на прием записался.

- О как. - с неопределенным выражением хмыкнул комбат. - С докладом?

- Да нет. - Ванницкий поморщился. - Посоветоваться хотел. Сомнения у меня есть.

- Посоветоваться со старшим товарищем, это всегда полезно. - покивал майор. - А что ж ты ко мне не подошел? Может и я чем помог бы?

- Да дело тут такое… По нашему ведомству. - лицо младшего лейтенанта стало кислым окончательно, он оглянулся воровато, и, понизив голос произнес, глухо, зловеще, как персонаж дешевой пьески. - Подозрения у меня есть по поводу некоторых товарищей в нашей части. Конкретно - в нашем батальоне. Ну, вы понимаете?

- Эва как. - Вилко снял фуражку и взъерошил себе волосы на затылке… - Ты погляди-ка, а? И долго тебе ждать, Андрей Владимирович?

- Час еще. - ответил комиссар, и насторожился. - А вы зачем спрашиваете, товарищ майор?

- Да у меня сейчас как раз свободное время образовалось, понимаешь ли, чего, думаю, его зря терять? У нас начальник геодезической службы нынче в отпуске, пойдем-ка у него в кабинете посидим, ты мне про подозрения свои расскажешь. А то, мало ли? Вдруг ты прав насчет некоторых товарищей, а я при них военные тайны рассказывать буду? Это ж знаешь, Андрей Владимирович, до чего довести может? Если у нас какая контра засела… Ну, ты понимаешь?

Комиссар охнул.

- Это ж я не подумал, товарищ Вилко! - выпалил он. - Пойдемте, конечно, скорее.

«Дурак, или притворяется?» - с сомнением подумал комбат.

В кабинете геодезиста вяло тек ремонт. Столы и стулья были накрыты старыми, испачканными мелом газетами, шкафы и стеллажи завешаны древними, как испражнения мамонта, занавесками, потолок нес на себе свежие следы не слишком умелой побелки, обои были ободраны, на сейфе гордо красовался одинокий полупустой стакан с холодным чаем. Окно, по теплому времени, было открыто настежь.

- Ну, рассказывай, товарищ батальонный комиссар. - произнес Арсений Тарасович, двумя пальцами снимая со стула грязную газету и усаживаясь. - Что у нас плохого?

- Всё, товарищ майор! - горячо произнес тот, широким шагом преодолел кабинет и закрыл окно, предварительно убедившись, что под ним никто не подслушивает. То, что кабинет располагался на втором этаже его не смутило. - Подозрение у меня. На заговор.

- Епическая сила! - изумился Вилко. - Где? У нас в бригаде?!! Быть такого не могёт!