Рейдеры

Романов лежал на палубе танкодесантного катера в тени рубки и смотрел в безоблачное небо. Место себе для отдыха и сна он выбрал неудачное. Если кому-то из экипажа катера потребовалось бы зайти или выйти из рубки, то он должен был перешагнуть через него. С другой стороны, во-первых, катер шел на буксире парохода и бодрствовал только рулевой на штурвале, во-вторых, он не захотел спать внутри БТР, или, что еще хуже, на палубе в проеме между гусеницами боевой машины и корпусом катера. В-третьих, когда экипаж начнет занимать места по расписанию, он первым узнает, что и ему нужно привычно облачаться в броню. Все же неплохо, что их десяток пошел в этот поход. Все ж какое-то разнообразие. Хотя сказать, что жизнь его скучна, он не мог. Это было третье его лето в этом мире. Не только его – их всех, пришедших сюда вместе с Фомичевым. И за плечами уже несколько сражений и сотни дней тренировок. Хотя тренировки не в счет – он их просто не считал. Это было бессмысленно для профессионального спортсмена. А он им был – мастер спорта по вольной борьбе, претендент на чемпионство России, кандидат в члены сборной страны. И все это оборвалось в один миг. Вылетевшая на перекрестке под красный свет машина, удар в его автомобиль, реанимация, больница, несколько операций, полгода постельного режима и приговор – спорт больших достижений ему противопоказан. Диагноз сделал его обычным человеком, живущим простой и серой, в сравнении с предыдущей, жизнью. Он мог бы рискнуть и наплевать на этот приговор, но вот врачи и тренеры команд, к которым он обращался, – нет. Советовали заняться тренерской работой. Он попробовал. Все равно ничего кроме как бороться он фактически не умел. И понял, что тренерская работа – это не его призвание. Срывался на пацанов, требовал от них слишком многого. Потом сам расстраивался из-за этого. А не всем же быть чемпионами и не все могут отдаться этому делу душой и телом. Как он это делал. В общем, бросил, ушел с тренерской работы. Устроился охранником и стал потихоньку спиваться. И с женщинами ему не везло. Он уже был в том возрасте, когда партнерши мужчину оценивают не чувствами, а разумом. И жених из него получался незавидный. Да он и не старался. Поэтому, когда к нему поступило предложение от рекрутеров Фомичева, он долго не думал. Хотя вся легенда, придуманная ими, даже тогда казалась странной.

Но ему терять было нечего и жалеть некого. Себя самого он уже давно списал. И надо же! В первый раз так повезло! Все же адреналин ему требовался в бо́льшем количестве, нежели другим. Не всем, но многим, тут таких как он – каждый второй со своей непростой историей. Он помнит первую атаку, первого убитого. Хорошо хоть лица и глаз не видел – рубанул сверху, меч вошел в плечо, ломая кости, а дальше тормозить было нельзя – только успевай отмахиваться. Потом, уже в ППД, в казарме напился водки. Еще была из того мира. И не он один. Таких было много. Это местные – они просто как маньяки – людей пачками рубят и даже не морщатся.

Леон тоже такой. Он, когда к нему в десяток попал, знакомясь, спросил, знает ли господин десятник, чье имя носит? Ответил, что знает, и в свою очередь спросил, а знает ли Леон, чье имя носит? Тот начал рассказывать, что имя его значит на греческом языке, кто носил такое имя и так далее. Александр вздохнул, прервал объяснения и сказал, что теперь его имя будет не Леонтий, а Леон. И короче, и привычнее. Да и с короткой прической носатый и чернявый Леонтий был несколько похож на Жана Рено. Бородка только все портила – у нашего Леона она была поаккуратнее. Парни в десятке, услышав это, рассмеялись и утвердили новое имя. И хотя поучаствовал Леон с ними всего в двух сражениях, но в десяток влился сразу. Опыт жизни в мужском коллективе у него был серьезный. И как к профессионалу к нему претензий быть не могло. Это они еще убитых ими можно сказать на пальцах считали, а Леон над этим даже не задумывался. Александр был уверен, хоть и не видно было под прозрачным забралом лица Леона в бою, но скорей всего оно было такое же, как и на тренировках – спокойное и сосредоточенное. Он просто работал. Выполнял работу, на которую нанялся, которую умел делать и за которую ему платили деньги. Никаких эмоций! Иногда на тренировках, смущаясь и тихо – один на один – подсказывал десятнику. Опыта у него было – мама не горюй! А вот сейчас, в этом походе он не находит себе места. Спит плохо, выглядит тоже плохо. Весь ушел в себя. Но ему недолго осталось мучиться. Утром они будут на месте. И Александр рад, что сможет помочь ему и быть рядом с ним в такой момент. Парни из десятка безоговорочно тогда поддержали идею пойти с Леоном.

На этот катер они попали накануне вечером, до этого условия размещения были более комфортабельные – в каюте парохода. Однако на рассвете предстоит высадка в Хамлидже, и их десяток перешел на один из танкодесантных катеров мотострелков. Высаживаться они будут вместе, а дальше пути разойдутся. Мотострелки снова уйдут на рынок рабов, а их десяток двинется вслед за Досифеем. Освобождать из рабства семью Леона.