Рейд в ад

«Это же ерунда! Это царапина! — убеждал я самого себя, поспешно доставая нож и разрезая материал куртки. — В первый миг мне показалось, что я прав — ранка оказалась небольшая и почти не кровоточила. Чтобы ее залепить, хватило бы бактерицидного лейкопластыря. Судя по всему, в спину Аллы угодила то ли небольшая частичка вертолетной обшивки, то ли кусок пулевой оболочки. Это ведь ерунда, всего лишь маленький кусочек, Алла просто испугалась, сейчас она придет в себя и все будет хорошо».

Но ее лицо становилось все бледнее. Я несказанно обрадовался, когда она открыла глаза.

— Коленька, любимый мой… я же говорила, нам никогда не быть больше вместе. Я знала, что сегодня умру, — сказала Алла и вновь закрыла глаза, и почти неслышно попросила: — Обними меня.

Тихий всхлип, и из ее рта потекла тоненькая струйка крови.

«Алла! Не надо, не надо, любимая, нет, нет, нет!» — молча рыдал я и, не в силах произнести ни слова, лишь прижимал к себе холодеющее тело девушки. А вертолет все летел и летел, оставляя позади благословенную и горькую афганскую землю.

— Да будьте вы все прокляты! — сорвалось с моих уст непонятно кому адресованное проклятие.

Границу мы пересекли восточнее Термеза. Следуя указаниям Исмаила, вертолетчики посадили винтокрылую машину и заглушили двигатели. Одного за другим мы вынесли мертвые тела и положили их в один ряд на еще по-весеннему зеленую траву.

— Их следует похоронить здесь, — похоже, Исмаил всерьез опасался, что мне придет в голову идея везти погибших на Родину.

— Да, следует, — невозможно не согласиться с очевидностью. Сев подле Аллы, я закрыл глаза и некоторое время сидел, молча, наедине со своей болью. Когда мои веки снова открылись, я понял, что душа моя выгорела и теперь хлопьями пепла разлетается по всему свету, там же, где она была, раскрылась черная бездна. Удары лопаты о землю привели меня в чувство. Мир, только что уничтоженный моим воображением, не рухнул, не рассеялся на мелкие песчинки, он по-прежнему существовал, шумел миллионами звуков, переливался красками. Жизнь продолжалась. Исмаил, сняв разгрузку, копал могилу. Он обернулся на мои шаги и на мгновение перестал работать.

— Одну на всех, — с виноватым видом он показал на очертания будущей могилы и замахнулся для нового удара.

— Исмаил, я сам, — без лишних споров лопата перекочевала в мои руки. Почва еще не успела до конца иссушиться, сохранив в себе крупицы весенней влаги. Но копалось все равно с трудом. Спрессованная глина, многочисленные камни заставляли порой откладывать в сторону лопату и браться за имевшийся в наличии лом. Ладони сбились в кровь, спина не разгибалась, и без того измученные мышцы болели и отказывались повиноваться. Выбросив последний раз землю, я захотел отправить следом за ней и лопату, и вдруг понял, что не могу этого сделать, пальцы рук не разгибались. Я… нет, не сел — буквально упал на дно выкопанной ямы и какое-то время сидел, не находя в себе сил пошевелиться… Вечерело.

Опускали мы их в могилу по одному: Леонида, Эдуарда… Последней подали Аллу, я принял ее на руки, осторожно положил, пригладил волосы, закрыл лицо освобожденной от магазинов разгрузкой. Я хотел положить сюда же их оружие, но меня остановило предостережение Исмаила.

— Узнают — разроют.

Каким образом могут узнать люди о зарытом оружии, я интересоваться не стал. Просто поверил.

Слез не было, все мои слезы растворились в бездне. Выбравшись на край могилы, я бросил комок земли и ушел в ночь, предоставив возможность закапывать могилу моим спутникам. Запад еще алел, но блеклые звезды уже рассыпались по ночному небу. Опоясывая небосвод, тянулся пока еще только слегка угадываемый Млечный Путь. В наступившей тишине слышались отчетливые удары лопаты, раз за разом втыкаемой в разрыхленную землю и трущейся о попадающиеся в ней камни. Звук бил по нервам, я уходил все дальше и дальше. Растворившаяся в бездне боль вдруг вырвалась из нее сдавившим гортань спазмом. Захотелось вернуться к могиле, упасть в нее и лежать, чувствуя, как становится все выше и выше укрывающий меня слой почвы. Скрюченные пальцы потянулись к висевшему на плече автомату… Но я вновь нашел в себе силы преодолеть боль. Мертвым — мертвое, живым — живое. Еще не все сделано, гибель людей не должна быть напрасной. Мне предстояло довершить начатое всеми нами.

Я вернулся к вертолету, когда мои спутники уже сидели у весело трещавшего костра и вели непринужденную беседу. Они одновременно обернулись на шорох моих шагов, но никто и не подумал хвататься за оружие. Это служило хорошим признаком — значит, врагов тут точно нет.

— Завтра за нами приедут, — сообщил Исмаил-Хан.

— Хорошо, — я сел рядом с Саидом. Не знаю, каким образом Исмаилу удалось связаться со своими, но раз сказал, значит приедут. У контрабандистов свои дороги. Теперь можно было не беспокоиться.