Рейд Дилетантов

– Ерунда. Только так отвечу, – генерал откинулся на спинку стула, – мы направили туда группу спецназа, чтобы не только отразить нападение, но и захватить нападающих в плен. Выяснить всю информацию про диверсантов и показать миру «звериное» лицо американского империализма. Звучит пафосно, но в тему. Выдвигались скрытно, к сожалению не успели… Только так такая версия пройдёт. Вот тут как раз и подойдут показание выживших, что нападавшие были белые и европейской внешности…

Теперь Загорский откинулся на спинку стула и со вздохом сожаления атаковал новым вопросом: – Теперь самое слабое место. Как раз про европейскую внешность. А если наши во время боя матерились по-русски? И следующее. Наши там, в Гондурасе, при атаке на американцев погибли или ещё хуже попали в плен. И заговорили… И американцы. Или наверно власти Гондураса авторитетно предъявят трупы русских диверсантов, убитых на территории чужого государства или ещё хуже покажут пленных русских, да ещё рассказывающих как их военный атташе послал и какую задачу поставил. Каково? Или Какава? Да…, и живые пограничники скажут – Так вот… Это они напали на пост. Мы их узнали….

– Оооо…, вот этого я как раз и не боюсь. Тут кто первый во весь голос заявит свою версию – тому и будет веры больше. А насчёт наших пленных. Тоже ничего страшного. Так и заявим – были выкрадены с территории Никарагуа. Приехали сюда для обмена опыта, а их украли. Ещё такой вони подымем, что их быстренько нам отдадут обратно. И тут будет играть на нас всё: они не спецназовцы, с разных мест и гарнизонов, и так далее и тому подобное. А то, что пограничники узнают – тоже ерунда. Никарагуа ну ни как нельзя из-за смерти нескольких пограничников портить отношения с Кубой и СССР. Как узнали, так и забудут…. Ну, есть ещё вопросы?

Загорский задумчиво покрутил головой: – Будут, я ещё подумаю, какие вопросы нам смогут задать.

Следующие два часа прошли в напряжённом ожидании какого-либо изменения в сложившейся обстановке. От пограничного поста пару раз приходили доклады, что там начальство разъехалось и идёт рутинная работа следственных органов.

А ещё через час в комнату, где сидели Сысков и Загорский, прибежал взволнованный полковник и с порога огорошил неожиданным известием: – Ваши приехали…. Там…, у шлагбаума….

Генерал с майором, ошарашенные таким известием, переглянулись, прочитав в глазах друг друга один и тот же вопрос: – Как так? Они же в Гондурасе должны быть….

Но выскочив к шлагбауму на въезде на базу, у них немного отлегло от сердца. Перед полосатым, средней толщины бревном, стоял джип с открытым верхом, с работающим двигателем и с символикой пограничной службы Никарагуа. За рулем сидел хмурый Поташников с перевязанной в виде высокого тюрбана окровавленным бинтом головой, а в небольшом кузове, под куском брезента виднелись очертания двух тел.

– Запускай, чего тут держите, – нервно крикнул генерал и солдат-кубинец, глянув на кивнувшего полковника, поднял шлагбаум. Джип заехал на территорию базы и, проехав по кругу, остановился у крыльца, куда выходили двери комнаты атташе.

– Пятеро…, их осталось пятеро. Что они сумеют сделать впятером? – Примерно такой круг вопросов крутился в головах офицеров, пока они скорым шагом шли к машине. Поташников вылез из машины и откинул брезент, где глазам Сыскова и Загорского открылись, залитые кровью тела майоров Алёхина и Кривова. У Алёхина перерубленное наполовину горло зияло большой кровавой раной с ровными краями. А Кривов, судя по многочисленным, кровавым бинтам в самых неожиданных местах, тот был весь изрублен и так сразу даже было невозможно сказать – десять или двадцать присутствовало рубленных ран. Видать, он защищался руками от последних ударов: на правой руке отсутствовало четыре пальца, а на левой лишь половина ладони также обмотана бинтом.

– Алёхин сразу нарвался на удар и… сразу, – Поташников удручённо махнул рукой и болезненно скривился, невольно дотронувшись рукой до раны на своей голове, – а Кривов, тот одного прикладом в голову вальнул, а второй наскочил на него со спины и рубанул мачеткой, тот упал и второй пошёл его полосовать…. Мы его дотащили до погран поста, он ещё живой был и умер, час тому назад. Чёрт, не успел его довезти.

Поташников виновато опустил голову. Сысков ободряюще похлопал Поташникова по плечу: – Ладно, ладно, пошли к нам, там и расскажешь что и как. Загорский повёл Поташникова в комнату, а Сысков остался на улице, поджидая полковника.

– Мы сейчас с ним сами поговорим, а потом до тебя доведём всё. Дай пока команду своим, пусть с моими погибшими разберутся…. И машину спрячут.

В комнате Загорский щедро налил виски в стакан и, Поташников выпив крепкое спиртное как воду, вытер грязным рукавом губы. Лишь потом полез вилкой в банку с тушёнкой, жадно закусывая, а когда зашёл генерал ему только и оставалось затянуться сигаретой и начать рассказ.