Рэй

Она пятилась от него к стене, качая головой и причитая:

– Нет-нет-нет, пожалуйста… я никого не убивала… Не надо…

И смотрела то ему в глаза, то на его пистолеты.

Теперь вспотел Хантер.

«Уму непостижимо…»

Его молили взглядом – «спаси!», – а он все искал подвох – вглядывался в светло-карие глаза, выискивал подтверждение тому, что это все – отличная актерская игра. Она живая? Или манекен?

«Конечно, живая!» – рычал мысленно и все сильнее злился на ситуацию, в которую попал.

Он – боец, он подчиняется приказам, он должен убить. Этот тест дается лишь однажды – второго шанса нет. Как и надежды на то, что его оставят служить в отряде специального назначения, если он провалится.

– У Вас минута, – сообщил динамик, и «жертва» вскрикнула. Бросила взгляд на дверь, поняла, что туда не пробиться – на пути здоровый мужик-медведь с ножами и кобурой, – попятилась назад, запнулась, упала…

Она сидела у стены, закрыв лицо руками, тряслась и плакала:

– Они этого не говорили… Так не должно быть… я ничего не делала.

Рэй приказывал себе не слушать. Он должен верить Комиссии, просто должен.

Тикали в мозгах, как колокол на башне, невидимые часы.

– Не надо, не убивайте…

Она рыдала в голос, она отгораживалась от него вытянутыми руками, а Хантер чувствовал, как крошится изнутри. Как пытается предать что-то важное и очень ценное, как больше не знает, чему и кому верить.

– Я не хочу… умирать… – всхлипывали от стены, – не так…

«А как?»

«Сволочи… они не могли найти ничего хуже». Худая, кареглазая, шатенка, обычная прохожая с улицы – так ему казалось. В курточке из кожзама, в черных джинсах, с шарфиком на шее.

– У Вас тридцать секунд.

Он не мог представить, как ударит ее ножом. Или задушит. В этом случае ему придется смотреть ей в глаза все это время, а после он никогда не сможет спать. Наверное, не сможет в любом случае.

– Двадцать пять.

– Пожалуйста, оставьте меня в живых, я ничего не сделала… Пожалуйста, я не хочу умирать, – все те слова, которые он меньше всего хотел слышать, потому что звучали они на тысячу процентов правдиво.

– Двадцать.

Хрупкие плечи содрогались.

– Я не хочу, – хрипло выдохнул Хантер.

– Тогда это Ваш последний день в отряде специального назначения, – сообщили ему в наушник. – Задание будет считаться проваленным, если в течение пятнадцати секунд Вы не убьете противника.

Противника.

Сволочи… Гады бездушные.

– Десять секунд.

«Это игра… Это все игра», – убеждал себя Хантер. Иначе и быть не может, это все Великий иллюзионист Дрейк – сука, кол бы ему в задницу…

– Восемь, семь, шесть…

Зрачки девчонки расширились, как у наркомана, когда он достал из кобуры тридцать восьмой калибр. Чтобы не размозжить ей мозг по стене, чтобы не слишком обезобразить лицо. Хотя, ему какое дело, если это… противник?

Вытянул руку, навел дуло в лоб. Нельзя в сердце, нельзя в живот – может выжить, и тогда экзамен провален.

Он ненавидел себя, когда нажимал на спусковой крючок. Пытался ничего не чувствовать, но понимал, что не чувствует лишь кокон, которым он попытался окружить собственное сердце. А там внутри все захлебнется кровью так же, как и она.

«Жертва» завизжала.

Визг оборвался, когда грохнул пистолетный выстрел.

Хантер смотрел, как девчонка валится на бок. Обычный залитый кровью человеческий труп – не иллюзия, не манекен. Стынущий взгляд и упрек в нем. Безразличие, удаляющийся фокус, пустота. Смерть.

В этот самый момент Рэй ненавидел себя и всех вокруг. Каким-то образом чувствовал, что секунду назад она была живой и ни в чем не виновной, а теперь – тело. Залитый кровью череп, пробитый лоб, расслабившиеся на полу пальцы; бордовые разводы на белой стене.

– Убрать труп, – донеслось из динамика. – Тест пройден.

Выходя из комнаты, Хантер чувствовал себя так, будто его только что изнасиловали без вазелина в задницу всем Комиссионным взводом.

И не подозревал о том, что траекторию пули четко скорректировали для того, чтобы она прошла в чужой голове максимально безопасно.

* * *

(Javier Navarrete – Pan's Labyrinth Lullaby)

После «экзамена» его освободили на остаток дня, но Хантер даже не смог поехать домой. Все сидел в машине, смотрел, как стекают по лобовому стеклу капли, как бродят снаружи темные тучи и чувствовал скребущих на душе кошек.

Убить человека – много ли нужно мозгов? Или их отсутствия?

Он смог.

Наверное, стоило позвонить друзьям, спросить, проходили ли подобный тест они, но какой ответ его бы удовлетворил: «Да, проходил, тоже убил невинного человека»? Или: «Нет, я так и не выстрелил. Но меня не уволили…»

На сердце тяжело; в голове вакуум. И намертво застыл в воображении образ заплаканного лица, паники в карих глазах, не накрашенных помадой губ – перекошенных перед смертью.

Один выстрел.

«Езжай домой».

А что там? Море выпивки? Тщетные попытки отвлечься?

Все настойчивее и яростнее колотил по крыше автомобиля дождь.

Вместо того чтобы выехать с парковки, Хантер вышел из машины и направился обратно в здание Комиссии.