Регуляторы

Я солгал миссис Уайлер, чтобы защитить репутацию компании, чтобы сохранить свою работу, но в большей степени потому, что мог солгать. 24 июля 1994 г., в воскресенье, карьер пустовал, поэтому, кроме меня, их никто не видел. Да и меня там не было бы, если б не отчетность, которую я порядком запустил.

Тот, кто думает, будто работа геолога — ходить по горам и долинам да открывать месторождения полезных ископаемых, жестоко ошибается.

Ему бы посмотреть, сколько за эти годы я написал отчетов и докладных!

Так или иначе, я уже заканчивал все дела, когда на стоянку завернул “вольво-пикап” и из него высыпала вся семья. Должен сказать, что таких радостных людей мне доводилось видеть только в цирке. Она напоминали героев рекламных роликов, которые млеют от счастья, видя эффект, достигаемый новым стиральным порошком.

Их было пятеро: папа (брат этой женщины из Огайо), мама, старший брат, старшая сестра и маленький братик, который тянул годика на четыре, хотя из письма, полученного от Уайлер (которое она послала в июле этого года), следует, что он был старше, просто выглядел моложе своего возраста.

Я увидел их через окно, у которого стоял мой заваленный бумагами стол. Минуту или две они кружили около своего автомобиля, тыча пальцами в вал к югу от города, взъерошенные, словно цыплята перед грозой, а потом маленький мальчик потянул папашу к трейлеру, который мы использовали под контору.

Происходило все это в штаб-квартире отделения нашей компании, которое называлось “Дип эс Невада”.

Трейлер стоял в двух милях от шоссе номер 50, главной автострады здешних мест, на окраине Безнадеги, города, известного тем, что во времена Гражданской войны здесь добывали серебро. Мы вели работы в так называемой Китайской шахте, добывали медь методом выщелачивания.

И хотя “зеленые” упрекают нас в “варварском уничтожении земель”, на самом деле ущерб не столь уж велик.

Короче, маленький братец подтащил папашу к лесенке, и я услышал, как он сказал: “Постучи, папа, в доме кто-то есть, я знаю, что есть”.

На лице папаши отразилось безмерное изумление, хотя я не могу понять почему: все-таки моя машина стояла рядом, у всех на виду.

Это потом я узнал, что поразили папашу не сами слова малыша, а его внезапно открывшаяся способность их произносить.

Папаша оглянулся на своих ближних и услышал от них то же самое: стучи, стучи, давай стучи в дверь! Им просто не терпелось, чтобы он постучал. Забавно. Признаюсь, их необычное поведение заинтересовало меня. Я разглядел номерные знаки автомобиля, и никак не мог взять в толк, каким ветром семью из Огайо занесло в Безнадегу на исходе воскресного дня. Если бы папаша не собрался с духом и не постучал, я бы сам открыл дверь. Известно, конечно, что любопытство до добра не доводит, а с другой стороны, когда оно считалось пороком?

Но он все-таки постучал, и, как только я открыл дверь, маленький братец юркнул мимо меня в трейлер и подбежал к стене, прямо к доске объявлений, на которую Салли повесила письмо миссис Уайлер, когда оно пришло, написав на нем большими красными буквами: “МОЖЕТ КТО-НИБУДЬ ПОМОЧЬ ЭТОЙ ДАМЕ?”

Малыш начал тыкать пальцем в аэрофотографии Китайской шахты, которые мы держали на доске объявлений, тыкать в одну фотографию за другой. Может, вам следовало бы при этом присутствовать, чтобы понять, как странно все это выглядело, но уж поверьте мне на слово. У меня возникло такое ощущение, будто он уже бывал в трейлере дюжину раз.

— Вот она, папа, вот она! — радостно покрикивал он при этом. — Вот она!

Вот она!

Вот шахта, серебряная шахта!

— Ну, — я не мог не рассмеяться, — на самом деле мы добываем здесь медь, сынок, но, полагаю, ты недалек от истины.

Мистер Гейрин, густо покраснев, повернулся ко мне:

— Извините, что ворвались без спроса. — Тут уж он протиснулся мимо меня и поднял малыша на руки.

Я же стоял и улыбался.

Ничего не мог с собой поделать.

Папаша вынес мальчика на лесенку, полагая, что они должны стоять именно там. Приехал он из Огайо, поэтому не мог знать, что мы в Неваде не считаем за преступление появление в доме чужого человека. Малыш не вырывался, не сучил ногами, но взгляд его не отрывался от аэрофотографий. Его глазки ярко блестели над плечом родителя. Вокруг собрались и остальные родственники, все очень возбужденные. Старшие брат и сестра просто не могли устоять на месте, да и мамаша не очень-то от них отличалась.

Отец сказал, что они из Толидо, представился сам, потом представил жену и двух старших детей.

— А это Сет, — закончил он.

— Сет — необычный ребенок.

— А я думал, дети все необычные. — Я протянул руку. — Давай лапу, Сет, я — Аллеи Саймс.

И он тут же пожал мне руку.

Остальные застыли как громом пораженные, особенно папаша. Я никак не мог понять почему. Мой отец научил меня рукопожатию в три года, не такая уж это сложная наука, не то что вытаскивать из колоды четыре туза подряд. Но вскоре мне объяснили, что к чему.

— Сет хочет знать, не можем ли мы посмотреть на гору, — говорит мистер Гейрин, указывая на Китайскую шахту. — Я думаю, он имеет в виду шахту…

— Да!

— прерывает его малыш.

— Шахту!

Сет хочет видеть шахту!