Регресс

– Липотронные ксиниды, восприимчивы к электромагнитному излучению, однако сейчас находящиеся внутри вас структуры отказываются принимать посылаемые мною в виде световых пучков сигналы. Да вы и сами видите, с вами вот уже несколько дней ничего не происходит… Должен вас обнадёжить, вы первый, кому удалось вернуться обратно в такую сложноорганизованную форму, проделав обратный путь. Увы, ваши предшественники, да, да, они существовали… Все они задержались на более ранних стадиях. Вам осталось совсем немного. Нам нужно вывести находящееся в вас вещество, тогда организм, по моим расчётам, восстановится. Вы снова обретёте привычный для вас вид.

Я завыл. Только сейчас я понял, во что втянул меня профессор. Он, будучи неуверенным в успешном завершении эксперимента, загубив двадцать три человека, так и не добился положительных результатов. Он сфальсифицировал данные экспериментов, а я, наивно понадеявшись, что они проверены Системой, поверил ему. Система… Опять она подводит меня.

– Послушайте, Александр, – тряс меня Закхер. – Вы должны помочь мне, и прежде всего себе. Я не зря так долго искал вас. Все эти люди… Они были из Даунтауна, из Мидлтауна, они были глупы… Ваш разум, ваши знания, они должны сработать…

Я удивлённо уставился на Закхера, тот же явно был воодушевлён.

– Находящиеся внутри вас структуры можно вывести из организма обыкновенным химическим путём…

Я почувствовал, как напряглись мои уши. Затаив дыхание, я слушал Закхера, он должен был дать мне ключ. Когда же Закхер продолжил, я был поражён. Он говорил то, что меньше всего ожидал я услышать. Он считал меня псом.

– Вы наверно знаете, что животные способны находить себе нужное лекарство сами. Вот и я предполагаю, что ваш организм сейчас сам способен определить, что ему, так сказать, необходимо. Прислушайтесь к своему новому телу, и оно поможет вам стать человеком снова. Я предоставлю вам всё… Всё необходимое, все препараты, любые компоненты… Александр, голубчик, вы слышите меня? Вы в состоянии помочь себе сами. Только вы можете сделать это. Ваш разум, плюс новые возможности животного тела, помогут найти лекарство. Я буду во всём помогать вам, но формула… Формулы вещества, способного вывести липотронные ксиниды из организма, я не знаю… Мне не удалось найти её. Если у нас получится…

Я уже не слушал его. Свернувшись клубком, я неподвижно улёгся на пол. Это был конец. Закхер не понимал, какую нелепицу несёт. Он не мог вернуть меня в прежнее тело, он не способен был завершить эксперимент. Чёрная шерсть пса навсегда останется при мне. Это был конец.

Закхер оставил меня. Безжизненно лёжа на полу, я страдал. Теперь я мучился даже больше, чем тогда, шесть лет назад, когда престижнейшая премия Вульфа досталась не мне. Её получил мой коллега Роберт Краун. Для меня это был удар. Номинироваться на премию Вульфа можно было только раз в жизни. Злосчастный Краун лишил меня её. Та слава, тот престиж, почёт были утеряны для меня навсегда. Теперь же я научился ценить просто данное мне от природы человеческое тело. Но поздно, сейчас я лишался всего.

После часа мучительных раздумий я стал находить, что в словах Закхера есть рациональное зерно, после двух часов ситуация мне казалась уже не столь безнадёжной, через три – я был уверен, что могу помочь себе сам. Всё правильно. Способность животных находить для себя противоядие была давно доказана. Мощный инстинкт самосохранения, заложенный в них природой, заставлял их каким-то неизвестным нам образом безошибочно определять необходимый для восстановления здоровья препарат. Однако здесь, сейчас, мне самому?..

Я принялся лаять. Прибежавший на поднятый мною шум Закхер, радостно трепал мою шерсть.

– Голубчик, голубчик, я знал, что ты согласишься… У нас всё получится, верь мне.

У меня не оставалось другого выхода. Я должен был вытащить себя из той ситуации, в которую попал. Я верил не в Закхера, а в свои силы.

Скоро всё необходимое оборудование профессора было предоставлено мне. У собак чрезвычайно хорошо развит нюх, этой способностью и хотел воспользоваться я. Но как?.. Как распознать необходимое мне сейчас вещество?