Рефрейминг - ориентация личности с помощью речевых стратегий

Я уже и так занимаюсь этим два дня!

Мужчина: Не могли бы вы обозначить это так, чтобы об этом знало мое сознание?

Я мог бы сделать это, но не буду. Я хочу рассказать вам о семье, с которой я работал однажды, чтобы привести пример того, как следует определять и использовать систему коммуникаций в семье. В этой — мать была абсолютным монархом. Ее бабушка основала церковь, и в этом городе была улица, названная ее именем. Эта женщина знала имя своей бабушки, которая давно умерла, но не могла назвать имя дедушки, который еще был жив!

Одну вещь в этой семье я заметил сразу — каждый в этой семье реагировал на мать. Стоило ей лишь только посмотреть на кого-либо из членов семьи, как тот съеживался от страха. Муж был алкоголиком, старший сын хулиганом, младшего сына только что выгнали из школы и видно было, что он пойдет по стопам старшего. Это типичный стереотип. Однако в семье была и пятилетняя девочка, очень умная и экспрессивная. Она вела себя так, что мать реагировала на нее позитивно, что бы та ни делала.

Чтобы совершить эффективное вмешательство в систему коммуникации семьи, мне надо было определить, как функционирует семья как система. Мне надо было знать, какова в этой семье натуральная последовательность интеракций. Лучший способ узнать это заключается в создании кризиса, то есть такой ситуации, которую тщательно избегают большинство семейных психотерапевтов. Чтобы создать кризис, я нарушаю большинство табу, существующих в мире семьи. Научила меня этому Вирджиния Сатир. Многие думают, что Вирджиния этого не делает, потому что, делая это, она всегда говорит приятным тихим голосом. Но она говорит обо всем, о чем семья не хочет говорить. Мой стиль ближе к стилю Франка Форелля, но в результате я достигаю того же самого.

Итак, семья входит, и я говорю: "Ну, что вы здесь делаете? Что идет плохо!" Мать сразу же отвечает: "Этот ребенок совершенно отбился от рук." Я могу повернуться к сыну и сказать: "Ты сукин сын!" А затем я снова повернусь к матери: "Что он делает, ругается матом что ли?" И тут же семья попадает в страну сумасшествия и система начинает работать. Я могу сказать: "Ну, и что же вы делаете, если он себя так ведет? Вы, наверное, его никогда не ругаете?" Она немедленно начинает в кавычках: "Нет, я просто говорю ему та-та-та-та." А сын немедленно убирает кавычки и говорит: "Проклятье, отстаньте от меня!" Затем отец говорит: "Могу ли я где-нибудь здесь попить?" Когда система семьи начинает функционировать, я сижу и наблюдаю, поскольку мне надо знать, как система функционирует без меня. Если взаимодействие начинает становиться менее интенсивным, я вступаю и довожу до прежней интенсивности. Я определяю наиболее чувствительные области для того, чтобы в нужное время запустить систему взаимодействия снова.

Кроме того, это истощает их терпение, что очень полезно. Это делает всю работу еще легче. Я долго учил поступать таким образом моих студентов, но они все время вовлекались в содержание того, что делает семья и с трудом могли остаться вне взаимодействия и разрешить семье взаимодействовать друг с другом так, как они обычно взаимодействуют, и дать себе возможность понять, как это происходит.

Программа в этой семье была очень интересной. Когда мать говорила, ее муж реагировал как сумасшедший. Сын входил в состояние, которое психологи называют "пассивное отрицание". Он вжимался в кресло и накрывал себя подушками. Старший сын был сильнее матери и рычал в ответ на нее. И чем сильнее он старался отразить ее удары, тем сильнее она атаковала его. Если я прерывал поведение матери, сын продолжал нападать на нее, но отец расслаблялся. Это было очень важно знать: отец не реагировал на сына, он реагировал только на то, что делает мать.

Женщина: Что вы такого делали, что отец расслабляются?

Я на некоторое время выключал мать. Я просто становился перед ним, и сын был вынужден рычать через меня. Стоя перед матерью, я загораживал ее от отца, и он при этом вздыхал и расслаблялся, хотя сын продолжал орать во все горло. Когда я уходил на свое место, отец немедленно напрягался снова. Однако вы никогда не сможете провести такую программу, если вы, как большинство психотерапевтов, будете привязаны к своему креслу.

В этой семье младший сын положительно реагировал на своего старшего брата. И когда мать нападала на старшего брата, она с тем же успехом нападала на младшего, поскольку он реагировал именно так, как будто мать нападала на него. Он полностью подавлял себя своим старшим братом. Если вы обращались прямо к нему, он всегда смотрел за спину, независимо от того, где он в этот момент сидел. Он действительно делал это. Я спросил его: "Что ты об этом думаешь?" Он посмотрел за спину и ответил: "Ну, зх, ну я не знаю." Выглядело так, как будто здесь его вообще нет. Но он действительно реагировал на то, что делала его мать, даже если она делала это не по отношению к нему, а к старшему брату или отцу.