Реформатор

- Увы, нет, твое величество. Отец Беллеста, сам из рода торговцев, мало что оставил сыну. Я помню его. В последние годы он вообще ничем не занимался, лишь безвылазно сидел взаперти. А в наследство оставил лишь захудалый дом.

- Когда же Беллест разбогател?

- Сразу после коронации твое величества. Он рассказывал, что нашел просто золотое дно. И его увлечения мистикой и потусторонним помогли ему в этом.

- Очень любопытно. Беллест, похоже, очень предприимчивый человек, если сумел за короткий срок сколотить такое состояние.

- Предприимчивый и ученый, твое величество. Даже жрецы считают за честь побеседовать с ним о загробном мире.

- Подожди-ка, я помню, что казначей Ксарр рассказывал мне, что у Беллеста было множество рабов. Но я-то их всех освободил, а их владельцам выплачиваю до сих пор компенсации. Если до коронации Беллест был беден, то откуда у него потом могли взяться рабы?

Комендант суетливо пожал плечами. Он ревностно следил за тем, чтобы король попробовал как можно больше из стряпни лучшего повара Зельцара. Надо отдать должное искусству неизвестного кулинара, еда была хороша, несмотря на ограниченное количество приправ. Еще до прибытия короля комендант получил инструкции о том, как нужно готовить пищу: минимум специй, чтобы ишибы могли в случае чего распознать присутствие яда.

- Не знаю, твое величество, откуда у него рабы. Да и не помню я, чтобы они вообще у него были. Когда до нас докатились вести о взятии Сцепры принцем Нерманом, твоим величеством, у господина Беллеста впервые пробудилась тяга к изучению потустороннего. Эх, помню я с каким азартом он скупал листы, говоря всем нам, что вот-вот откроет великую тайну. За бесценок скупал, конечно. Многие ему их просто так отдавали.

- Какие листы? - поинтересовался король, пробуя прекрасно приготовленную утку.

- Ну как же... листы, удостоверяющие собственность на рабов. Только его интересовали умершие рабы. Вот их листы он и скупал, чтобы наладить связь с загробным миром, видимо.

Король уронил вилку и нож и закашлялся, подавившись совсем небольшим куском. Тунрат попытался прийти ему на помощь, но Михаил справился сам.

- Что? - спросил он, широко открыв глаза. - Мертвые души? Беллест скупал мертвые души?!

- Да, твое величество. Я же говорю: чтобы общаться с миром мертвых.

Король сделал глубокий вдох, задержал дыхание, а потом - медленный выдох.

- Так, - сказал он. - Очень любопытно. Вот значит, откуда его богатство, которым он столь щедро помогает короне. Общается с миром мертвых, значит. Но ничего.... Комен его быстро научит, как нужно общаться с этим миром.

- А господин генерал это умеет? - с глубоким уважением в голосе поинтересовался комендант.

- Умеет, - уверенно ответил король. - Еще как умеет. И просто обожает учить. Особенно, таких господ, как Беллест.

В то же самое время, когда король Нерман еще двигался по территории Ранига, в столицу Фегрида Иендерт вступили несколько человек. Причина, по которой они решили посетить огромный город, была проста - недоверие. А именно недоверие короля одной небольшой страны к Фегриду.

Эти несколько человек на первый взгляд никак не были связаны между собой, даже более того, каждый из них занимал свою нишу в общественной иерархии. Первой, прибывшей в Иендерт, была знатная и красивая дама, окруженная некоторым числом поклонников, которые поклялись волочиться за ней, пока она не сделает выбор. По странному стечению обстоятельств большая часть поклонников была ишибами, впрочем, как и сама дама. Вторым, вошедшим в столицу Фегрида, был знаменитый в дальних краях каменщик. По его же словам, он особенно прославился строительством крепостных стен. Каменщика, обладателя великолепной осанки, более присущей дворянам, сопровождали два ученика. Третьим въехавшим в Иендерт был специалист по юриспруденции. В опыте этого человека мало бы кто усомнился, если бы взглянул на его лицо. О, это было равнодушное лицо видавшего виды стряпчего или даже судьи. Его сопровождали двое то ли подмастерий, то ли помощников.

Эти люди остановились в разных гостиницах, более всего соответствующих их социальному статусу. Но их местоположения объединяла одна маловажная деталь: гостиницы находились вблизи императорского дворца, хотя и по разные стороны от него.