Реформатор

Письма и рецепт припрятал до времени в карман. Так-то он, последний, ему не нужен. Запомнил уже. Но не оставлять же его в самом-то деле. И без следов уничтожить не получится. Вот когда оказался в коридоре, первым делом его и сжег у первого же попавшегося факела. С посланиями же расставаться и не подумал.

Дворец они покинули так же свободно, как и вошли в него. После чего Михаил поспешил выбраться за стены города. Благо лазейки имелись. Это с лошадьми там не пройти, а налегке никаких проблем. В городе они провели только первую ночь. После уж предпочли находиться в лагере особистов. Спокойней так.

Встречаться с Еремеем Михаил не торопился. Решил для начала разобраться с библиотекой. Мало ли как оно обернется с воеводой. Вдруг придется пятки смазывать салом. А тут незаконченное дело с дурманом. Его важность Романов ставил на ступень выше вербовки бывшего любовника покойной княгини.

Ночь прошла спокойно, а поутру в назначенный час появился и Еремей в сопровождении четверых воев. Не особо опасается. Его вели от самых ворот и никого другого не приметили. Все за то, что он собирается играть честно. Ну или решил прикарманить деньги. Все же тысяча полновесных золотых.

Сумма крупная. Для этой пятерки, с учетом должности их лидера, годовое жалованье в варанге. И получить их можно просто, походя. Так отчего бы и нет.

А вот на подкуп уже явно недостаточно. Хватит разве только на совместные застолья да небольшие подарки. Но, с другой стороны, Еремею ведь не подкупать нужно, а просто обзавестись друзьями. Напрямую он в заговоре не участвует, а всего лишь ждет и готовится подхватить упавшее знамя.

— Здрав будь, Еремей, — приветствовал его Михаил.

— И тебе поздорову, — ответил воевода.

— Прошу в шатер. Посидим, выпьем вина да поговорим о делах.

— Я думал, мы уж все обговорили, — возразил Еремей, в планы которого, похоже, не входило надолго задерживаться в гостях.

— Всегда есть о чем переговорить, коли такие дела затеваются. Каждый раз вылезают какие-нибудь мелочи, которые не мешало бы и уточнить. Лука, приглашай товарищей Еремея к столу.

— Слушаюсь, — отозвался десятник особистов.

Воевода, может, и возразил бы, да понимает, что здесь не его слово решающее. Воины Михаила вроде и держатся расслабленно, но в то же время при оружии, хотя он сам и бездоспешный, в обычной рубахе-косоворотке. Впрочем, а чего еще можно было ожидать, отправляясь на подобную встречу.

Еремей соскочил на землю, кивком давая понять сопровождающим, что те могут воспользоваться гостеприимством пограничников. Вот и ладно. Не хотелось бы обострять на ровном месте. Решать вопросы полюбовно куда сподручней.

Прошли за кусты так, чтобы их не могли рассмотреть и расслышать. Разговор мог выйти непростым. И лучше бы без свидетелей. Оно всегда легче договариваться, когда келейно. И уж тем паче, если в наличии расстеленное одеяло с кувшинами вина и сбитня, да большим блюдом с исходящим паром мясом.

Выпили по первой чарке вина. Отрезали по ломтику мяса. После чего воевода выразительно посмотрел на Михаила. Тот усмехнулся, тряхнул головой и, поднявшись, отошел к одному из кустов. Откинул одеяло, развязал тесьму на одном из четырех кожаных мешков и, сунув вовнутрь руку, извлек пригоршню монет.

— В каждом из них по три тысячи. Все как условились, — возвращаясь к столу, произнес Михаил.

Взял кружку с вином, отсалютовал ею и пригубил терпкий напиток. Кстати, местное и ничуть не уступит ромейским. Святославичу развивать бы виноделие. Рынок сбыта просто огромный. И княжество стоит на одном из основных маршрутов вглубь русских земель. А он все походами грезит да желает заполучить Черниговское княжество.

— Только тут есть одна загвоздка, — вернув кружку на одеяло и потянувшись к мясу на ребрышке, произнес Михаил.

— И какая?

— Просто так я тебе деньги дать не могу. Сумма-то немалая. Сам посуди. Сегодня ты деньги возьмешь, я князя устраню, а завтра ты скажешь, что не рад моим купцам.

— То есть слову моему у тебя веры нет?

— Еремей, вот только без обид. Мы тут сидим и умышляем против князя, а ты о крепости слова. Нешто ты ему присягу не давал. Не надо на меня так-то глядеть. Я поди тоже не мальчик. И за клинок не стоит хвататься, драться мне с тобой не с руки. Как и тебе со мной. Опять же я ить тоже в вечной дружбе клялся. Олег, тот и вовсе крестил двух сыновей Мономаха. Чуть не братьями были. А теперь что? Волками друг на дружку смотрят.

— К чему ты ведешь, Михаил?

— Расписку ты мне напишешь, что получил от меня двенадцать тысяч милиарисиев для водворения на стол тмутараканский сына Олега Святославича Игоря.

— А ты меня потом той писулькой за причинное место держать станешь, — хмыкнул воевода.

— А ты еще не понял, Еремей? Ты уже в моих руках, — хмыкнув в ответ, произнес Романов.

— Хочешь сказать, что либо я пишу тебе расписку, либо ты меня и людей моих тут порешишь?

— Ты голос не возвышай. Не надо. Не услышат тебя твои вои.

— Ах ты…

Еремей атакующей коброй рванулся к Михаилу. Но тот с легкостью ушел в перекат, разрывая дистанцию, и поднялся на ноги, готовый отразить очередную атаку.