Реформатор

— Ситуация с заменой денег пока что не вызывает особых тревог, — говорил он. — Никто еще толком не понял, что происходит, и к чему все движется. За исключением фальшивомонетчиков, конечно. Впрочем, Комен обещал расправиться с ними в кратчайшие сроки.

— Твое величество, может быть поменяем защиту на ассигнациях, пока не поздно? — спросил Ксарр. — Сейчас там печати ти двух ишибов. Что будет, если с одним из них что-нибудь случится?

Михаил качал головой. Он отлично видел, на что намекает казначей. Ксарр хотел, чтобы король создал амулет, который бы ставил на банкноты один и тот же отпечаток. Но владыка Ранига и Круанта оставался верен себе — никаких амулетных излишеств. Все, что можно делать с помощью ишибов, должно быть сделано ими. В настоящее время ремесленный цех производил специальную бумагу, которая нарезалась и «раскрашивалась» на примитивном аналоге печатного пресса с использованием клише. Затем заготовки поступали к двум ишибам, которые, находясь в разных помещениях, ставили на них свои печати.

— Пусть будут ишибы, Ксарр. Если, предположим, один из них умрет, то ничего страшного. Мы задействуем другого и разошлем образцы новых ассигнаций во все более-менее крупные населенные пункты.

— Но не возникнет ли путаница, твое величество?

— Нет. Так часто делается: старые банкноты заменяются на новые. Гм…. Имею в виду, что в некоторых странах, о которых я знаю, так делается.

Казначей едва заметно повел плечами. Он нисколько не сомневался, что король говорит правду. Вот только его очень интересовал вопрос: где находятся те самые страны, о которых ведет речь его величество? Канцлер же выслушивал все с непроницаемым лицом. Возможно, ему тоже это было интересно, но не в его характере приставать к королю с расспросами, не имеющими отношения к монаршим поручениям.

— Что-нибудь еще? — спросил Михаил. — Мы все обсудили? Ни о чем не забыли?

Пока собеседники раздумывали над этим, дверь распахнулась и в кабинет вошел Комен. Он был одет как обычно безукоризненно, на на его лице читался легкий налет обеспокоенности, какой бывает у человека, который принес вести, в важности которых не уверен.

— Приветствую, господа, — поклонился генерал.

— Приветствую, — ответил за всех король. — У тебя тоже есть вопросы, требующие срочного внимания?

— Можно и так сказать, твое величество. Скорее не вопросы, а новости.

— Что же случилось, Комен? Только не говори мне, что что-то задержит мой отъезд.

— Вряд ли задержит, твое величество. Просто принимая во внимание участие, которое твое величество принял в судьбе одного молодого человека, я считаю своим долгом сообщить, что жизнь этого самого человека находится в опасности.

— Кого ты имеешь в виду? — недоуменно нахмурился король.

— Аронеарста, автора пьес.

— Что же с ним? Он заболел, что ли? — тревога в голосе Михаила была неподдельной. Он дорожил юношей, восхищался его талантами и вынашивал далекоидущие планы насчет театра.

— Нет, не заболел, твое величество, но послал вызов на дуэль далле Нартику.

— Что?!

— Далла, к счастью, вызов не принял. Все-таки Аронеарст — лишь уру, но Нартик не постеснялся высмеять бедного юношу. Уже в который раз.

— О чем ты говоришь, Комен? Нартику-то что за дело до нашего поэта?

— Все из-за дворца, твое величество. Далла не смог смириться с тем, что его бывшие владения перешли в собственность театра. И уже некоторое время распускает не совсем благовидные слухи об Аронеарсте и его семье.

Михаил сжал руки в кулаки и положил их на стол. Теперь он понял. Нартик в свое время оказался замешан в заговоре с участием имис. Конечно, не непосредственно, но о заговоре догадывался и не сообщил о своих подозрениях. Принимая во внимание древность его рода и титул, а также общий недостаток высокородных дворян, далле было сделано суровое предупреждение. А чтобы оно выглядело весомым, самый лучший дворец Нартика в Парме был конфискован казной. А затем этот же дворец король передал театру. Похоже, что далла не смог смириться с таким развитием событий.

— Где сейчас Нартик?

— Не знаю, твое величество.

— Доставь его сюда немедленно. Ты слышишь, Комен? Сейчас же! Мне есть, что ему сказать.

— Будет сделано, твое величество, — поклонился полицейский.

Комену было известно, что далла Нартик — большой счастливчик, хотя и не может себе в этом признаться. Мало того, что по праву рождения он — одно из самых уважаемых лиц королевства, даже не имея аба, то с бегством Миэльса и четырех семейств положение даллы еще больше упрочилось. Будь он ишибом, то являлся бы одним из наследников трона при отсутствии у Нермана детей. Его сомнительное участие в заговоре было прощено, хотя в том же Фегриде даже за недоносительство снимали головы.