Рефлекс

А вот пробовать было страшно. Вдруг не выйдет? Ей что, каждый раз жизнью рисковать?

В дальнем конце Гнезда засвистел чайник, и Милли повернулась, чтобы пойти туда, но резко себя остановила.

Нужно докопаться до сути. Вдруг никакой драмы нет и постоянно рисковать собой не придется? Вдруг все просто, как желание подслушать говорящего в другом конце фойе, или… Милли облизала губы и взглянула на горелку. Действовать следовало быстро, пока последняя вода не выкипела. Вдруг все просто, как чашка чая, как желание его выпить?

Прыгнуть Милли не пыталась. Вместо этого она подумала о звуках, которые издает чайник, – о пронзительном свисте, о бешеном танце тысяч пузырьков, которые сотрясают резервуар, заставляя его легонько дребезжать на горелке. Она подумала о том, как ощущается пар, – о тяжелом воздухе, о сильной, почти тропической влажности, которая обволакивает, когда стоишь рядом с кипящим чайником. Она подумала о запахе – о многообещающем аромате черного байхового чая, когда вскрываешь бумажный конвертик; о более душном, тяжелом аромате, когда пакет погружается в кипяток и чай намокает.

И вот она оказалась перед горелкой, переместившись на двадцать футов за одно сокращение сердечного клапана. У Милли волосы встали на затылке, и она отключила горелку. Ничто не сравнится с чашкой хорошего чая.

Похоже, Милли поняла, в чем дело.

Стиллуотерская квартира «срабатывала» на трюмо в большой ванной – попурри запахов от духов до зубной пасты и детской присыпки, ощущение мексиканской плитки под босыми, часто голыми ногами; скрежет зубной щетки по зубам и деснам.

Гнездо «срабатывало» на запахи камня, кедрового дыма, на ощущение толстого ворса ковров из овчины между пальцами ног и надежности, которой у полов стиллуотерской квартиры на втором этаже нет.

Визуализация тоже требовалась, но одного зрительного образа не хватало. Милли следовало подключать другие чувства, воображать себя на месте назначения, погружаться в его атмосферу.

Да, главное – вообразить.

Три быстрых визита в стиллуотерскую квартиру, и керамический бак наполнился. Милли набирала воду из холодного крана в ванной, искренне надеясь, что квартиру не прослушивают.

После нескольких прыжков туда-сюда дело пошло веселее. Запахи, текстуры, цвета теперь всплывали не по отдельности, а целыми блоками сенсорных воспоминаний и мгновенно получали реальное воплощение.

Милли снова наполнила чайник. Чай она так и не заварила и теперь чувствовала, что заслужила не одну чашку, а несколько.

С тех пор как она сбежала из ванны в вашингтонском отеле, прошло всего пятьдесят пять минут. Милли подумала об Андерсе, о ФБР и АНБ.

Произошла утечка информации. Либо благодаря жучку, либо крот постарался. Иначе как ее нашли в новом отеле? Не верилось, что в номер ворвались случайно. Или что предатель – Андерс. Шансов похитить ее у него было предостаточно. Пожалуй, твердо она верила только в это. Андерс, наверное, изволновался.

Милли обхватила себя руками. Клятый чайник не закипал целую вечность, а в Гнезде было холодно. Она растопила дровяную печь – использовала сухие сосновые иголки, смолистые сосновые шишки, кедровые щепки, а сверху положила кривое кедровое полено. Одна спичка – и растопка занялась. Заплясало оранжевое пламя, затрещала, заискрила смола. От печи повеяло теплом, Милли распахнула халат Дэви и впитывала тепло кожей, пока не засвистел чайник.

К горелке она прыгнула. Вообще-то от печи до горелки пять больших шагов, но Милли хотела опытным путем научиться контролировать свои прыжки.

Ополоснув заварочный чайник кипятком, она залила пакетики водой и поставила у печи – пусть настаивается. Молока в Гнезде не было. В прошлый раз, когда Милли застряла здесь после исчезновения Дэви, она обходилась сухими сливками. Сейчас, если наладить прыжки, замена не потребуется. Хотя молока не было и в холодильнике в стиллуотерской квартире. Перед отлетом в Вашингтон Милли отдала все скоропортящееся соседке.

Где достать молоко? Какие магазины она знает настолько хорошо, чтобы прыгнуть? Милли глянула на махровый халат. Пару магазинов она знала неплохо, но явиться туда в банном халате… Если только к маме на кухню. У нее молоко точно есть. Вот только сердце у мамы слабое. Увидит дочь на кухне – и у нее будет инфаркт.

Милли натянула теплое платье с длинным рукавом, которое принесла в чемодане, и обула балетки.

Деньги не проблема. Милли подошла к сундуку Дэви, который назвала рундуком Дэви Джонса[42]. Старый пароходный кофр стоял у изножья кровати, накрытый одеялом. Древний замок проржавел насквозь задолго до того, как Дэви купил кофр. Милли скинула с него одеяло и подняла крышку. Кофр до половины заполняли деньги – в основном стодолларовые купюры, но сверху на маленьком поддоне лежали «карманные деньги» – десятки и двадцатки.

О деньгах думать не хотелось. В последний раз, когда наводили ревизию, они с Дэви насчитали более двух миллионов долларов, а сейчас слой пачек стал еще выше. Милли сняла резинку с пачки десяток и собрала спутанные невысохшие волосы в хвост. Подумав, взяла десятку и закрыла кофр.