Рефлекс змеи (Отражение)

Они с Джереми засели на кухне и стали пить мое вино. А на лестнице дела пошли лучше. Я осторожно попробовал пошевелиться — спазмов не было. Я выпил немного шампанского. Рот драло, но мне стало получше. Я почувствовал, что вскоре смогу сесть.

Снова позвонили в дверь.

Прямо поветрие какое-то.

Клэр подошла отпереть дверь. Я был уверен, что она не впустит никого, кто бы это ни был, но это оказалось невозможным. Девушка, позвонившая в дверь, не собиралась ждать на пороге. Она влетела в дверь, снеся в сторону протестующую Клэр, и я услышал цокот каблучков — она шла через холл ко мне.

— Я должна видеть, — безумно кричала она. — Я должна убедиться, что он жив!

Я узнал ее голос. И мне незачем было смотреть, как это безумно-прекрасное лицо при виде меня застыло от потрясения.

Дана ден Релган.

Глава 17

— О, Господи, — проговорила она.

— Я, — ответил я распухшими губами, — жив.

— Он сказал, что вас просто... приложат...

— Мордой об пол, — добавил я.

— Ему было все равно. Он словно не понимал… если бы они вас убили... к чему бы это привело. Он просто сказал, что их никто не видел, их никогда не возьмут, так чего же волноваться...

— Значит, вы знаете, кто это сделал? — решительно спросила Клэр.

Дана тревожно глянула на нее.

— Мне надо поговорить с ним. Наедине. Понимаете?

— Но он... — Клэр осеклась. — Филип?

— Все в порядке.

— Мы будем на кухне, — сказала Клэр. — Кричи, если что.

Дана подождала, пока она уйдет, а затем уселась рядом со мной на лестнице полулежа, чтобы быть поближе ко мне. Я смотрел на нее сквозь щелочку меж век одним глазом. Вид у нее был безумный и встревоженный, но я не понимал, почему. Конечно, она волновалась не за мою жизнь, поскольку теперь она видела, что я жив. И не из-за моего молчания, поскольку самое ее присутствие было признанием, что дело могло обернуть для меня еще хуже. Золотистые волосы мягко падали вперед, словно готовы были коснуться меня. Аромат ее духов я ощущал даже своим разбитым носом. Шелк ее блузки щекотал мою руку. Этот голос с каким-то вселенским акцентом... он умолял.

— Пожалуйста, — сказала она, — прошу вас.

— Пожалуйста... что?

— Как мне упросить вас?

“Она, — подумал я, — невероятно привлекательна даже в таком волнении. Я только раз видел ее прежде, и не чувствовал этого, поскольку раньше она только мимоходом дарила меня пустой, ничего не значащей улыбкой, а теперь она со всей мощностью переключилась на меня. Я уж начал думать, что, если смогу, помогу ей”.

— Пожалуйста, отдайте, — горячо просила она, — отдайте то… что я написала для Джорджа Миллеса.

Я лежал молча, закрыв подбитый глаз. Она неверно поняла мое бездействие и разразилась потоком пылких молений.

— Я знаю, что вы будете думать... как я смею просить вас, когда Ивор так обошелся с вами... как я могу ожидать малейшего одолжения... или милости... или доброты... — В голосе ее мешались стыд, гнев, отчаяние и вкрадчивость. Они накатывали волнами, сменяя друг друга. Просит милости для своего отца?.. мужа?.. любовника? Избить до полусмерти — не такое уж легкое дело, но она весьма успешно пользовалась этим в разговоре. — Пожалуйста, умоляю вас, отдайте!

— Он вам отец? — спросил я.

— Нет. — Вздох, шепот, вздох.

— Тогда кто?

— Мы... у нас была связь.

“Недоговариваешь”, — холодно подумал я.

— Пожалуйста, отдайте мне те сигареты, — сказала она.

Что? Я не понимал, о чем она говорит.

Стараясь не мямлить, стараясь, чтобы моя медленная речь звучала ясно, я проговорил:

— Расскажите мне... о ваших отношениях... с ден Релганом... и... с лордом Уайтом.

— Если я вам расскажу, вы отдадите? Пожалуйста, пожалуйста, отдайте!

Мое молчание она растолковала по крайней мере как возможную надежду. И поспешила объяснить. Речь ее то и дело сбивалась, затем наступало неверное молчание. И во всей ее речи, покаянной и оправдательной, звучало одно — бедная я, маленькая, мной воспользовались, я ни в чем не виновата.

Я открыл распухший глаз и посмотрел на нее.

— Я жила с ним два года... мы не были женаты, все было не так... не как семья... “Просто секс”, — подумал я.

— Вы говорите как он, — сказал я.

— Я актриса. — Она слегка вызывающе помолчала, ожидая, что я буду спорить, но я не собирался. — Очень хорошая актриса, смею вам заметить.

“Он что, ее по каталогу “Эквити” (“Эквити” — профсоюз актеров Великобритании.)искал?” — язвительно подумал я, но спросить не удосужился.

— Прошлым летом, — сказала она, — Ивор пришел прямо-таки сияя, его осенила блестящая идея. Он был так собой доволен... сказал, если бы я помогла ему, то он меня не обидел бы... в смысле, он хотел сказать... — Она осеклась, но было понятно, что он имел в виду. Не обидел бы в финансовом смысле. Эвфемизм для жирной взятки.