Рефлекс змеи

Что же до меня… Мое рождение с самого начала было окружено тайной. По крайней мере, этот катаклизм, эхом отдававшийся в моих ранних воспоминаниях, словно гром из-за горизонта, можно было наконец понять и объяснить. Я мог бы понять, о чем тогда был весь этот крик за белой крашеной дверью, пока я сидел и ждал в гостиной в своем новом костюмчике.

Я мог бы в конце концов возненавидеть зачавшего меня мужчину. Мог бы ужаснуться. Мог бы захотеть, чтобы никто и никогда не рассказывал мне о нем. Но Джереми был прав. Получить шанс… кто знает…

– Ну? – спросил он.

– Ладно.

– Будем искать ее вместе?

– Да.

Он откровенно обрадовался.

– Здорово!

Я не был так в этом уверен, но сдержался.

– Вы не могли бы приехать сегодня вечером? – спросил он. – Я позвоню и скажу ей, что вы приедете. – Долговязый Джереми нырнул в телефонную кабинку, все время тревожно не сводя с меня глаз, чтобы я вдруг не передумал и не удрал.

Однако звонок не обрадовал его.

– Впустую, – сказал он. – Я говорил с сиделкой. Миссис Нор плохо себя чувствовала сегодня, и они сделали ей укол. Она спит. Посетителей не пускают. Позвоню завтра.

Я испытал облегчение. Он заметил.

– Вам-то хорошо, – сказал я. – Но как бы вам понравилось, если бы вы, того гляди, узнали, что своим существованием обязаны коротенькой встрече вашей матушки в кустах с молочником?

– Вы так думаете?

– Что-нибудь в этом роде. Ведь так должно быть, верно?

– Все равно… – неуверенно сказал он.

– Все равно, – безропотно согласился я, – узнать хочется.

Я отправился к стоянке, думая, что Джереми свое дело закончил, но, как оказалось, я ошибался. Он шел за мной, но медленно, так что я обернулся и подождал его.

– Насчет сына миссис Нор, – сказал он. – Его зовут Джеймс.

– И что?

– Я просто подумал, что вы могли бы поехать к нему. Узнать, почему его лишили наследства.

– Вы просто подумали…

– Мы же вместе работаем, – торопливо добавил он.

– Могли бы и сами поехать, – предложил я.

– Н-нет, – сказал он. – Как адвокат миссис Нор, я начну задавать вопросы, которых задавать не должен.

– А я смогу увидеть, как птичка этого самого Джеймса будет отвечать моей.

Он вытащил визитную карточку из кармана своего черного костюма.

– У меня с собой его адрес, – сказал он, протягивая ее мне. – И вы обещали помогать.

– Договор есть договор, – сказал я и взял визитку. – Но вы все равно ублюдок.

Глава 8

Джеймс Нор жил в Лондоне, и, поскольку я был более чем на полдороге туда, я поехал прямо со скачек к дому в Кэмден-Хилл. Всю дорогу я надеялся, что его дома нет, но, когда я нашел улицу и номер и нажал на нужную кнопку, дверь открыл человек лет сорока, который подтвердил, что его зовут Джеймс Нор.

Он был поражен, чего и следовало ожидать, увидев неизвестного племянника, который вот так, без предупреждения, заявился к нему, но после короткого замешательства он пригласил меня войти и проводил в гостиную веселой расцветки, набитую старинными безделушками викторианской эпохи.

– Я думал, Каролина сделала аборт, – прямо сказал он. – Мать сказала, что от ребенка избавились.

Он ничем не походил на свою сестру, насколько я ее помнил. Это был пухлый, мягкотелый мужчина с небольшим ртом и печальным разрезом глаз. В его дряблом теле не было ничего от ее легкомыслия и веселости, изящества и лихорадочной живости. С каждой минутой я чувствовал себя все более неуютно, и мое поручение нравилось мне все меньше.

Он слушал меня, надув свой маленький рот, пока я объяснял ему насчет Аманды, выказывая все большее и большее раздражение.

– Старая хрычовка уже месяцы талдычит, что лишит меня наследства, – яростно проговорил он. – С тех пор, как побывала здесь, – он обвел взглядом комнату, но я не нашел в ней ничего, что могло бы разозлить ее. – Все было в порядке, покуда я время от времени приезжал в Нортгемптоншир. Затем она сама приехала сюда. Без приглашения. Старая хрычовка…

– Она сейчас больна, – сказал я.

– Да уж, конечно. – Он преувеличенно страдальчески всплеснул руками. – Я предлагал ей посещать ее. Она сказала нет. Не хочет меня видеть. Старая тупая карга.

Бронзовые часы на каминной полке тихонько отбили полчаса, и я отметил, что все здесь было очень качественным и тщательно вытертым. Старинные безделушки для Джеймса Нора были не каким-то там хламом, а антиквариатом.

– Я был бы дураком, если бы взялся помогать вам отыскивать этого второго жалкого ублюдка Каролины, – сказал он. – Если никто не сможет ее найти, то все состояние все равно перейдет ко мне, будет тут завещание или нет. Но мне придется ждать годы. Годы и годы. Мамаша злопамятна.

– Почему? – мягко спросил я.

– Она любила Ноэля Коварда, – обиженно сказал он. Судя по его голосу, если она любила Ноэля Коварда, то ей следовало любить и его.

– Резюме, – сказал я, поняв, – не всегда то же самое, что и подробности.

– Я не хотел, чтобы она приезжала сюда. Тогда не было бы всей этой суматохи. – Он пожал плечами. – Может, поедете? Вам тут уже нечего делать.