Референс. Палитра чужих цветов

У его ног стоит средних размеров чемодан на колёсиках. Переоделся в джинсы и рубашку, волосы завязал в хвостик и теперь имеет менее метросексуальный вид. Всё равно плейбой, гроза девчонок, но хоть на человека стал похож.

— Не буду. Ешь на здоровье, — ответил я. — Пойдём, отвезём тебя в город. И искренне советую — со Слоном не шути. Его редко кому удавалось кинуть, и все потом очень сильно об этом жалели. Второй раз ты ему голову не заморочишь.

— Не знаю, о чём ты, — отмахнулся он. — Мне твои деньги не нужны, и так не голодаю.

— Ну да, ну да, — сказал я скептически, спускаясь по лестнице. — Просто сами в руки шли, кто ж откажется…

Мы вышли на улицу, навстречу от гаража идут пассажиры — Калидия с Алькой и Анахита с Нагмой.

— Это мой братик, папа Док? — сказала Нагма, остановившись и уставившись на парня.

— Ты о чём, колбаса? — спросил я недоуменно.

— Это твой сын, — терпеливо объяснила Нагма. — А ты мне как папа. Значит, он мне как брат, да?

Я не верю этому парню. Я верю себе и своей памяти. Но Нагме я верю как бы не больше.

— Так, — сказал я решительно, — отбой, Слоняра. Уже никто никуда не едет. Надо разобраться, что за хрень происходит. Эй, претендент в потомки, стой раз-два. Тащи чемодан обратно, ты остаёшься.

Но парень меня не слышит. Он стоит на дорожке разинув рот, выпучив глаза и почти не дыша. Стоит и смотрит.

На Алиану.

Глава 6. Лжедимитрий

В свете летнего солнца, бросающего лучи сквозь листья на дорожки сада, Алиана дивно хороша. Она вообще расцвела в последнее время — оболочка придала ей уверенности, недостаток которой ощущался в походке, позах и мимике, и сейчас девушка просто белокурая королева. Гордая, и прекрасная, сияющая светло-золотистыми волосами и веснушками на носу. Калидия красивее? Да, пожалуй. Черты лица правильнее и строже, фигура ближе к модельным канонам, поставить две фотографии рядом — затмит подругу как нечего делать. Но в динамике впечатление обратное — Алька живее лицом, активнее в мимике, просто милее. Полна непосредственного очарования. Калидией хочется почтительно любоваться, как творением скульптора, на Алиану смотреть — и расплываться вот в такой идиотской улыбке восторга, которую я прямо сейчас наблюдаю на физиономии нашего самозванца.

Девушка, разумеется, отметила внимание парня. Девушки такое всегда замечают. Стрельнула глазом, взяла Калидию под локоток, прошествовала мимо. Походка её стала поразительно игнорирующей — особенно со спины. Глаз не отвести. И это в дорожной одежде, растрёпанная и не накрашенная. Что значит молодость!

— Отомри, дятел, — хмыкнул Слон. — Стажёрка несовершеннолетняя.

— А, что? — задумчиво спросил тот, впитывая взглядом каждое движение поднимающейся по лестнице девушки.

Ну что же, несмотря на имидж, ориентация сомнений не вызывает.

— Остаёшься здесь, — повторил я терпеливо.

— О, прекрасно! — обрадовался он, все ещё глядя на закрывшуюся за Алькой входную дверью. — То есть, с какой это стати?

Пришёл в себя, ага. Отпустило чудное мгновение, кровь отлила обратно к голове.

— С такой, — сказал я мрачно, — что надо кое в чём разобраться.

Слон посмотрел на меня удивлённо, но потом сообразил и кивнул:

— Да, мне тоже интересно, как он делает свои фокусы.

— Как тебя зовут, братик? — спросила непосредственная Нагма.

— Дима, — ответил он растерянно. — Дмитрий.

— Эй, Лжедимитрий, — хохотнул Слон, — тащи чумадан обратно.

Тот пожал плечами, подхватил свой багаж за ручку и покорно пошёл обратно в дом.

— Чегой-та ты передумал вдруг, Докище? — поинтересовался командир.

— Видишь ли, Слоняра, — ответил я, — тебя он, допустим, загипнотизировал, пусть. Но, если он собирался тут в наследство вступать, то у него на это должны быть юридические основания. Через госсистему на гипнозе не пролезешь, она к любой чертовне имунна.

— Ты прав, — признал Слон. — А я не сообразил сходу. Он готовился объявить себя твоим наследником и был уверен, что это прокатит. Теперь мне тоже стало любопытно, почему.

Дом не очень большой, но комнат в нём хватает. Я расположился в своей, со сложным чувством убрав траурный портрет, Дмитрий вернулся в верхнюю гостевую, в такую же напротив заселились Алиана с Калидией. К заметной досаде парня — вместе. Кровать там полуторная, но девицы худые, поместятся. Алька, чувствуя его внимание, развлекается провокационным игноражем — тщательно не замечает взглядов, но попой этак на ходу подкручивает. И к Калидии прислоняется несколько демонстративно, обычно они на людях так не жмутся.

«Молодёжь такая смешная», — подумал я по-стариковски.

— Это твоя жена была? — спросила Нагма, рассматривая фотографию Наташи. — Которая умерла?

— Да. Ты что тут делаешь?

— Дверь была открыта, я вошла. Она красивая. Была.

— Да. Была.

— Ты её ещё любишь, папа Док?

— Когда я смотрю на её портрет, мне хочется плакать, — признался я. — Так что, наверное, да.

— Тогда давай уберём потрёт, — предложила девочка. — Чтобы ты не плакал. Можно я тут буду жить? Ей же не нужна больше комната?

— А живи, егоза, — согласился я внезапно. — Почему нет?