Redrum 2017

— Ну, не сошла, а просто в шоке, — поправил Олег. Он чувствовал к девушке симпатию. Не сексуальное влечение, хотя она вот уже сколько времени оставалась единственной представительницей прекрасного пола на корабле, а дружеское расположение. Участие, пожалуй, тоже. Особенно после того, как она потеряла зрение.

— Она оглохла, ты знаешь? — спросил Бинг. — Но теперь слух вернулся. Говорит, стены исчезли, и она не могла выйти из каюты!

— Исчезли стены? — переспросил Олег. Это что-то новенькое.

Бинг округлил глаза.

— Да, представляешь?! Чушь, конечно. Если бы стены исчезли, выйти было бы совсем просто, да? — он рассмеялся, продемонстрировав идеально ровные и белые зубы.

— Может, ей просто трудно ориентироваться в пространстве, ничего не видя, — сухо заметил Олег, считавший американца виновником того, что случилось с Лазковой.

— Может быть, — согласился Бинг, который мнения русского коллеги явно не разделял. — Ладно, мне надо готовить, — он вернулся к плите.

Олег пошёл дальше. Только теперь он почувствовал, что его слегка мутит — должно быть, от голода. Или из-за того, что долго был в отключке.

На палубу вышел Шуйский. Вид у врача был помятый — словно он долго спал, но так и не выспался.

— О, и ты с нами, — кивнул он при виде водолаза. — Поздравляю. Тоже ничего не помнишь?

— Угадал, — ответил Олег, пожимая протянутую руку. — Как Арина?

— Дал ей успокоительное. Пусть отдохнёт. Если ты к ней, то лучше отложи дружеский визит. Ей надо прийти в себя.

— Макс, почему нас было не разбудить? — спросил Олег.

— Понятия не имею, — нехотя ответил Шуйский. — Надо сделать анализ крови — я, кстати, взял пробы у всех, даже у тех, кто спал — но ума не приложу, что искать. Разве что откуда-то выделился отравляющий газ… Может, из охладительных систем «Мантикоры»? Правда, Сэм говорит, это маловероятно.

Сэм был мотористом. Помогал Ратникову с ходовыми частями шхуны. Вдвоём они следили за исправностью работы машинного отделения «Януса».

— И у меня взял кровь? — удивился Олег.

— Конечно. Сам посмотри, — Шуйский указал на локоть водолаза.

Опустив глаза, Олег увидел на внутренней стороне сгиба маленький кусочек пластыря телесного цвета.

— Я не заметил, — сказал он. — Значит, ещё не делал анализы?

— Нет. Пришлось заняться Лазковой.

— Она в шоке? Я говорил с капитаном.

Шуйский задумался, прежде чем ответить.

— Понимаешь, — проговорил он спустя несколько секунд. — С одной стороны, да. Она перепугалась и долгое время не могла понять, что происходит. Решила, что все мы погибли, и она осталась на шхуне одна. Сам понимаешь, как на неё это повлияло. С другой стороны, мне кажется странным, что шок подействовал на неё подобным образом. Я имею в виду временную глухоту. Гурин тебе сказал про это?

Олег кивнул.

— Ну, вот, — продолжил врач. — Странно, что она наступила сразу после того, как с «Мантикорой» что-то случилось. Просто… я не вижу причин для шока. Вернее, в тот момент их не было. После, когда она думала, что осталась одна на борту «Януса», слепая и беспомощная, — да. Но не раньше.

— И объяснения у тебя, конечно, нет, — сказал Олег.

Шуйский развёл руками.

— Увы. Надеюсь, мы все постепенно вспомним, что произошло.

— Это я уже слышал.

— Ну, а что ты от меня хочешь? Я же не волшебник. Не умею возвращать память при помощи пилюль.

— А жаль.

Шуйский улыбнулся, но без энтузиазма:

— И мне.

— Значит, нельзя к Арине?

— Потерпи. Я понимаю, ты хочешь не только её проведать, но и услышать рассказ из первых уст, но этого желают все. А я против. Ни к чему, чтобы её донимали расспросами.

— Ты знаешь про крик? — спросил Олег.

— Да. Арина мне сказала. Гурин хотел не говорить остальным.

— Вырин раскололся.

— Понятно. Наверное, это правильно.

— Возможно. Что думаешь?

Шуйский пожал плечами.

— Могла ли Арина слышать крик погибающего Уварова? Безусловно. Почему нет?

— Так, может, это и вызвало шок, от которого наступила глухота? — предположил Олег.

— А ты впадаешь в шок, когда кто-то орёт?

— Нет.

— Вот именно.

— Ладно. Понятно, что ничего не понято.

Доктор хмыкнул.

— Меня больше волнует отсутствие запасного катера, — сказал он, зачем-то понизив голос.

— А что?

— Куда он делся?

— Хороший вопрос. Если боцман погиб почти сразу, как только началась катавасия на «Мантикоре», отцепить катер он не мог.

— Именно, — Шуйский внимательно посмотрел водолазу в глаза. — Но кто-то это сделал.

Олег почувствовал, что врач ещё не всё сказал.

— Кого подозреваешь? — спросил он.

Шуйский взял его под руку и отвёл в сторону — туда, где кают не было.

— А ты как думаешь?

— Понятия не имею. Я вообще только полчаса, как проснулся.

— Ага! — торжествующе проговорил доктор. — Мы все просыпались по очереди. Быковский и один из матросов, кстати, ещё в отключке.

— Поправка: океанолог только что очнулся. Я видел его в рубке.

— Хорошо, пусть так. Я про другое, — Шуйский огляделся, чтобы убедиться, что его никто, кроме Олега, не слышит. — Строго между нами, ладно?

— Само собой.

— Кто проснулся первым?

— Гурин.

— Да!

Олег нахмурился.

— Хочешь сказать, капитан не вырубался? Это он спустил на воду запасной катер? И перетащил нас на шхуну?