Редкий дар (ЛП)

— Я предпочитаю не сладкое, а острое. Но стоит взять на заметку, а?

«О да, — подумала я, делая мысленную зарубку на этих словах, как учил меня Делоне. — Стоит отметить ваш интерес, милорд, как и ваши вкусы».

Двое разошлись, и я последовала за незнакомцем, напрягая слух, чтобы расслышать, как обратилась к нему высокая женщина с изысканной прической, но как раз в этот миг грянули фанфары и кто-то закричал, что приближается процессия. Все столпились на краю балкона. Я потеряла из виду и Делоне, и Сесиль, и оказалась зажата в толпе. На секунду охватила досада, что королевское шествие для меня сведется к зрелищу обтянутых шелком и парчой спин гостей, но потом меня заметил дородный седобородый джентльмен и с ласковой улыбкой подвинулся, освободив местечко у самого парапета. Поблагодарив, я схватилась за каменную балюстраду и перегнулась через нее, чтобы разглядеть происходящее получше.

Каждая терраса на пути следования процессии была забита людьми, толпы теснились и вдоль улицы. Вдалеке, приветствуемые фанфарами, показались первые ряды воинов, чьи доспехи блестели в слабом свете зимнего солнца. Впереди ехал отряд дворцовой гвардии, оттесняя зевак к стенам домов. За гвардейцами следовал одинокий знаменосец. Мы были достаточно близко, чтобы различать лица, и знаменосец оказался юным, суровым и красивым. Он крепко сжимал древко, и флаг развевался у наших ног: золотая лилия на насыщенно-зеленом поле, окруженная семью золотыми звездами, символизирующими Благословенного Элуа и его Спутников — герб Земли Ангелов.

За знаменосцем гарцевал еще ряд гвардейцев, а следом — Ганелон де ла Курсель, потомок Элуа, король Земли Ангелов.

Я знала, что король уже очень стар, но все равно поразилась, увидев, насколько. Хотя в седле он сидел ровно и гордо, его волосы и борода почти полностью побелели, а свирепые глаза запали и скрылись под разросшимися седыми бровями. Рядом с королем ехала Исандра де ла Курсель, его внучка, дофина и наследница трона Земли Ангелов.

Будь это шествие пьесой-аллегорией, дед и внучка могли бы представлять уходящую зиму и пробуждающуюся весну, поскольку принцесса была свежа и прекрасна как первый весенний денек. Она восседала в дамском седле на быстроногом рысаке, облаченная в платье цвета первых ростков крокуса, пробившихся сквозь мерзлую землю, и по-королевски пурпурный плащ. Развевающиеся светлые волосы были перехвачены золотой лентой, а лицо сияло молодостью и чистотой.

Толпящиеся вдоль улицы ангелийцы приветствовали ее восхищенными выкриками, но на балконе я услышала лишь перешептывания. Исандра де ла Курсель была молодой, любимой народом и красивой наследницей престола, но, что примечательнее всего, до сих пор незамужней и даже не помолвленной — дед пока никому ее не обещал. Хотя лицо принцессы ничего не выдавало, должно быть, для нее не секрет настроения знати — так думала я, наблюдая за ней сверху. Наверняка эти перешептывания следуют за ней повсюду, куда бы она ни пошла. Герб де ла Курселей, королевского дома, развевался рядом с ними; ниже, чем флаг Земли Ангелов, но выше остальных знамен, как и полагалось. Серебряный лебедь на темно-синем поле, и всего два человека под ним — это зрелище навевало грусть. Древний род Ганелона де ла Курселя заканчивался на Исандре. Его единственный сын погиб, а единственный брат, принц Бенедикт, женился на каэрдианской принцессе из правящего Серениссимой рода, но та дарила супругу только дочерей.

Я многое узнала на уроках, но увидев эту пару воочию, поняла еще больше. На высоком балконе в окружении шушукающихся вельмож я наблюдала за престарелым королем и юной дофиной — та была не старше меня самой — и чувствовала вокруг себя голод, направленный на шатающийся трон.

За королем ехали его сестра с мужем, принцесса Лионетта и ее герцог, Марк де Тревальон. Львица Аззали выглядела безмерно довольной, лицо герцога ничего не выражало. На флаге Тревальонов красовались три корабля и путеводная звезда, и под этим же знаменем гарцевал их необузданный сын. При их приближении толпа скандировала: «Бо-ду-эн! Бо-ду-эн!»

Принц мало изменился с тех пор, как пять лет назад юным лордом замахнулся на роль Принца Солнца. Возможно, немного повзрослел — хотя оставался в расцвете молодости, не переступив порог зрелости, — но безудержный блеск в его серых глазах остался прежним. Избранные солдаты из Искателей Славы, личной гвардии, положенной принцу крови, окружали его, не соблюдая строй. Они вторили воплям толпы, выкрикивая имя своего кумира, и вздымали вверх клинки, рассекая полированной сталью лучи солнца.

Рядом с Бодуэном спокойно и безмятежно ехала Мелисанда Шахризай, отрада принца и единственный шип в боку Львицы Аззали. Черные как вороново крыло волосы ниспадали крупными кудрями, сияя, словно темная вода в лунном свете. Красота Мелисанды затмила опередившую ее юную дофину — та казалась бледной и незавершенной. Я увидела собирательницу сердец всего во второй раз в жизни, но даже на расстоянии меня передернуло.