Red Riding Hood

Он бросается ко мне. Мимо уха что-то просвистело, и мерзко чавкнуло слева. Захват падает, и я звездой лечу на пол. Кручусь по-звериному, не соображая, где свои, где чужие.

– Херасе! Такой острый! – Хантер склонился над бабкой. Тесак отсёк ей руку по локоть и наполовину вошел в череп.

Рука на полу в луже крови. Хантер перехватил мой взгляд:

– Не смотри! – И отбросил ногой в дальний угол.

– Бабка-то у тебя огонь! Сущий терминатор! – Он разглядывал обезображенную старуху.

– Походу, бабка левая! – Я старалась не смотреть в её сторону. – Я с мамашей как-то приезжала, давно правда – плохо помню, но точно полненькая бабуля была, а это же скелет.

А потом, значит, к Красной Шапочке пришёл серый волк. Тихо возник, мы не услышали – обернулись только на звук затвора.

Бирюков скользнул взглядом по старухе с тесаком и уставился на Хантера:

– А ты зачем здесь?

Хантер криво ухмыльнулся и не ответил. Опять мне его улыбка не понравилась. Совсем.

– Как же вы, детишечки, бабушку угробили? Старенькую. – Здоровяк хохотнул, покачнулся. Бухой!

Подвинул себе стул, сел у входа, закурил. Мы по обе стороны от него – опасности не представляем. Он даже пистолет свой на комод сгрузил.

– Я на самом деле не проверял, бабушка это или дедушка. Смекаете? – Криво ухмыльнулся. – Мы это чудо на свалке подобрали. Бомжей потрошила и жрала. Как раз настоящая бабуля померла – Ирка пенсию мамашину терять не хотела – прикопали на задах по-тихому, а ту сюда определили. Руки у неё сильные. – Глянул на бабку. – Были, да.

Меня подбросило:

– Ирка? Мама моя?

– Ой, всё! – Он махнул рукой. – Какая она тебе мама! Мама твоя в родах померла. Была у папаши твоего любовь, он тебя к себе забрал. Жена ему простить не смогла – ко мне стала бегать, ну а потом уж… Беларусова подстилка.

– А записка? – Голову, думала, сейчас порвёт от этого наворота.

– Это я написал. – Довольный откинулся на спинку стула. – Я к этой бабуле клиентов отправил не счесть.

– И Аманду? – Хантер подал голос. Чем-то его цепляла эта ведьма-малолетка.

– Ну на неё заказ был вообще-то. – Он хмуро подмигнул Хантеру, у того челюсть так и отпала.

– Неужели батюшка?

– Да не. Подружкины родаки. Люди с ума посходили. – Скроил грустного и затянулся.

Я уже больше не хотела ничего знать. Может и правда лучше подохнуть здесь в луже крови и рвоты, чем жить в этом аду. А вот и избавитель

– И нас? За что? – Хотела подумать, а вышло вслух.

Он молча кивнул и выпустил струю дыма.

– Да вы, красные шапки, совсем оборзели. У фермера выручка падает. Продавцы в долги залезают. Поубивали уже за недостачу.

– Беларус? – Это мы хором с Хантером выдали. – Так это его всё?

– Спокойно, дети! Всё моё! Беларус – мой фермер, правильный, но он в беде. Кстати, а ты может думала, что Хантер твой – супергерой? Ну да, все так думали.

– Не слушай его! – Прошипел Хантер.

– Как это «не слушай»? – Не унимался Бирюков. – Слушайте уж! Кому мне это ещё рассказать, как не вам!

И навёл на Хантера свой большой чёрный ствол.

– Борька твой попросту поляну не поделил с другим дилером. – Заржал. – Нормально? Он знает, что это правда! Зачем мне врать? – Снова откинулся и брякнул волыну на комод.

Я тупо смотрела на Хантера. Он – на меня и мотал головой.

– Ладно, сегодня, один хрен, сворачиваем лавочку. – Опять затянулся, посмотрел на нас, взвесил ствол на руке.

– Что смотришь? – Это он мне, значит. – Я твоего отца одного в отделе уважал. Он настоящий был. Мужик. Обложил меня со всех сторон. Но до конца так и не понял. Верил мне. – Он скривился. – Я его в соседнюю область отвез. Там местные одного маньячного должны были взять. Совпало. Я плакал… Ты веришь мне? Пока его резал. – Он уронил голову на руки. – Всего изрезал. – Всхлипнул. – Инициалы того фигуранта оставил. Теперь тебя вот…

Я не сразу разобрала, что он там бормочет. А потом будто свет потушили и лицо аж огнем изнутри. Но зверюга шустрый. Только я к бабке рыпнулась, он уж рядом – Хантер по дороге на нем повис – отбросил точно ветошь и уже мне в харю волыной тычет. Я тесак схватила, а он как влитой. От старухи смердит, этот ещё ко мне подсел перегарищем своим:

– Ну ты чего? Не дергайся – уже недолго! – А глаза, сука, и правда мокрые!

Вот меня такое зло взяло. Тесак не выпускаю, другой рукой ему в морду вцепилась. Аж затряслась вся от натуги – думала кожа лопнет. А он руку мою лапищей своей с лица соскреб и сжал, гнида! Я на крик, и тут в старухе что-то изменилось. Рука моя с тесаком вдруг из старухи – вжик, да обратной стороной этому в переносицу – тюк! Оттуда фонтаном, я вся в кровище! И ещё, и другой стороной. И не остановиться! В остервенение вошла. Хантер меня еле оттащил. Едва дыхание перевела – протягивает мне кроссовок слетевший.

Надеваю, и тут меня забирает – ну, давай ржать. Ну, дико ржать! Хантер в непонятках, глаза выпучил. А я ему:

– Слыхал, что волчара сказал? Так что зови меня теперь Cinderella, бро!