Red Notice (Russian Edition).

В тот вечер, наскоро перекусив, Эдуард с женой вышли на прогулку. Те, что следили за ними, остались на своих местах, поскольку знали, что они совершают этот моцион каждый вечер по одному и тому же маршруту и всегда возвращаются домой.

Держась за руки, они медленно прогуливались вдоль широкого проспекта. Пройдя с километр, Эдуард, вместо того чтобы повернуть обратно, неожиданно потянул жену за руку, и они быстро пересекли дорогу. На другой стороне их уже ждал черный седан «Ауди А8» с тонированными стеклами. Супруга знала, что у Эдуарда возникли трудности, но о своем плане он ей ничего не рассказывал. Он повернулся к жене, взял ее за руку и быстро произнес: «Время пришло».

В этот вечер он должен был исчезнуть.

Она обняла его за плечи и поцеловала. Они не знали, когда им суждено увидеться вновь. Эдуард нырнул на заднее сиденье авто, лег, и машина скрылась из виду.

Жена перешла улицу и побрела в одиночестве домой, засунув руки в карманы и еле сдерживая слезы. Она не заметила, как и когда оживилась группа наружного наблюдения, а они, несомненно, задергались, сообразив, что произошло. Около полуночи они позвонили в дверь квартиры и стали расспрашивать об Эдуарде. Но его жена не имела ни малейшего представления о местонахождении супруга, о чем и сказала незваным гостям.

Если уж Эдуард со всеми своими связями и знанием уголовного законодательства решил на время исчезнуть, то Владимиру — ученому-теоретику, да еще и обремененному кучей болезней — уж точно следует немедленно покинуть Россию.

Я тут же позвонил ему, сетуя, что тот до сих пор в Москве:

— Владимир, Эдуард уехал. А вы когда собираетесь?

— Билл, сожалею, но здоровье пока не позволяет никуда ехать. Хотя ваши доводы услышаны.

Я не знал, что именно он хочет сказать этой завуалированной фразой, а в подробности он не вдавался, но было похоже, что Владимир все же решился.

По крайней мере, я очень на это рассчитывал, так как был уверен: если они с Эдуардом не явятся в субботу в Казань по повторной повестке, те же продажные сотрудники МВД попытаются их арестовать.

В тот момент Владимир не мог сказать мне, что уже обдумывает варианты выезда из страны. Самым логичным было пересечь границу по суше или по морю. Российская пограничная служба к тому времени значительно ослабла: многие отдаленные пропускные пункты не были оборудованы современными технологиями по распознаванию беглецов, и работали там обычно те, кого не приняли на службу в более приличные места. Исходя из этих соображений, удобнее всего было пересечь границу с Украиной вблизи хутора Нехотеевка или сесть на паром из Сочи в Стамбул. К несчастью для Владимира, оба этих места находились довольно далеко от Москвы, а ужасные российские дороги вошли в пословицы. Из-за рытвин и ухабов эта поездка могла закончиться для Владимира самым печальным образом.

Отбросив эти два варианта, Владимир решил прибегнуть к третьему — он тоже имел шансы на успех. Период летних отпусков в России заканчивался тридцать первого августа, в воскресенье, и в это время границу в обе стороны пересекали огромные толпы людей. Владимир надеялся, что таможенники устанут от этого хаоса и к вечеру уже не будут тщательно проверять каждый паспорт. Идея рискованная, и любой физически здоровый человек тут же отмел бы ее как слишком ненадежную, но большого выбора у Владимира не было.

И вот наступила суббота, тридцатое августа — день, когда Владимиру и Эдуарду надлежало явиться для дачи показаний в Казань. Я сидел как на иголках и ждал, когда позвонит жена Владимира и скажет, что за ним пришли. Но звонков из России не было. Мне хотелось позвонить ему в воскресенье утром, но я сдержался: вдруг его телефон прослушивают и поймут, что Владимир все еще на месте.

В тот день Владимир с семьей заказали билеты на рейс итальянской компании «Алиталия». Самолет вылетал в Милан в одиннадцать вечера из Шереметьево. Без двадцати пять они вышли из дома с простым ручным багажом. За Владимиром, в отличие от Эдуарда, никакие подозрительные личности не следили. Они сели в такси, но из-за пробок попали в Шереметьево только через два с половиной часа. В семь вечера они встали в очередь на регистрацию. В аэропорту тем временем царила полная неразбериха. Море людей везде, и никто даже не пытался образовать нормальную очередь. Проходы были забиты сумками и чемоданами. Страсти накалялись ежеминутно — толпы людей боялись опоздать на свой рейс.

Именно на это и рассчитывал Владимир. Регистрация заняла больше часа. Затем надо было пройти через службу безопасности аэропорта. На прохождение контроля ушел целый час. Когда Владимир с семьей встали в очередь к стойке паспортного контроля, было уже десять вечера. Здесь народу толпилось не меньше, чем в предыдущих точках: все стояли не в линию, а как попало, маневрируя и ругаясь за право встать поближе к началу очереди.