Red Notice (Russian Edition).

Елена обзвонила несколько турагентств. К счастью, одно как раз организовывало тур в Париж, и сотрудница агентства вот-вот собиралась нести тридцать паспортов в посольство Франции. Если Елена успеет вовремя подготовить документы, был шанс быстро получить визу. Елена постаралась, и — о, чудо! — ей дали визу на следующий день. Не прошло и недели после моего предложения, как мы сидели рядом в салоне самолета «Эр Франс», вылетающего в Париж.

Желая произвести впечатление на Елену, я снял номер в отеле «Ле Бристоль», одном из самых шикарных отелей не только во Франции, но и во всем мире. Носильщики в белоснежных перчатках взяли наши компактные сумки и проводили нас в номер. Старинные бра на стенах, дорогие ковры в коридорах, кресла эпохи Людовика XV — я то и дело посматривал на Елену, любопытствуя, как она отреагирует на весь этот роскошный антураж. Но на ее лице, независимо от настроения, всегда играла легкая улыбка. Когда носильщик открыл дверь в номер, зрелище превзошло все мои ожидания, а я на своем веку повидал немало гостиничных номеров. Я дал чаевые, пробормотал слова благодарности (увы, мой французский оставлял желать лучшего) и повернулся к Елене.

Ее все это, похоже, не впечатлило, во всяком случае она этого не показала.

— Давай пройдемся, — предложила Елена.

Мы освежились и спустились к авеню Матиньон. Париж создан для неторопливых прогулок, и мы долго бродили, болтая о пустяках. Время от времени мы держались за руки, но недостаточно долго, чтобы с уверенностью утверждать, будто я завоевал ее сердце. Между тем над городом сгущались тучи, и когда мы подошли к Елисейским Полям, чувствовалось, что их вот-вот прорвет.

— Пахнет грозой, — заметила Елена.

— Точно.

Мы устроились под зонтиком ближайшего кафе. Официант принес теплый хлеб, я заказал бутылку бордо. Мы ели мидии в белом вине и картофель фри из большого блюда. Дождь все не начинался. Я заказал крем-брюле и чай в чугунных чайничках. Только подали десерт, как на землю упали первые крупные капли. Через несколько секунд они уже звонко барабанили по нашему зонтику. Зонтик был небольшой, я придвинул свой стул поближе и обнял Елену, защищая от дождя. Мы смеялись, как дети, глядя, как небеса разверзлись и вокруг нас завертелись и понеслись потоки воды. Елена перебралась ко мне на колени, и мы сидели так, крепко обнявшись, посреди дождя.

В этот миг мы уже знали, что принадлежим друг другу.

^[1] «Вторники с Морри» (Tuesdays with Morrie, 1997) — документальный бестселлер американского писателя Митча Элбома в форме диалогов умирающего профессора и его бывшего студента о смысле жизни и смерти.

17.

Расследования воровства

Удивительно, как преображает человека влюбленность. Вернувшись вдвоем с Еленой в Москву, я почувствовал необычайный прилив сил и был готов горы свернуть.

Моя ключевая задача в то время — остановить колоссальные хищения в компаниях, акции которых приобретал фонд. Фонд Hermitage уже потерял девяносто процентов стоимости инвестиционного портфеля из-за дефолта в России, а теперь олигархи растаскивали оставшиеся десять процентов. Если ничего не предпринять, то фонд останется ни с чем.

Воровство происходило повсеместно, начиная от банковской сферы и заканчивая природными ресурсами. Особенно преуспел в этом газовый гигант «Газпром».

По объему добычи газа и масштабу «Газпром» был одной из важнейших компаний мира. Но рыночная стоимость «Газпрома» составляла всего двенадцать миллиардов долларов. Это меньше, чем стоимость какой-нибудь средненькой нефтегазовой компании в Америке.

По уровню запасов углеводородного сырья «Газпром» превосходил «ЭксонМобил» в восемь раз и «Бритиш Петролеум» — в двенадцать, а это крупнейшие нефтяные компании в мире. Но цена акций «Газпрома» в пересчете на баррель запасов была на 99,7 процента меньше цены акций тех компаний.

Почему же они стоили так дешево? Ответ напрашивался сам собой: большинство инвесторов на рынке полагало, что 99,7 процента активов «Газпрома» разворовано. Но как можно украсть буквально всё, что принадлежит одной из крупнейших компаний в мире? Никто не знал наверняка, но все принимали это как данность.

Несмотря на размах коррупции в стране, я не мог поверить, что руководство «Газпрома» подчистую обобрало свою компанию. Если бы я мог как-то доказать, что рынок ошибается, то появилась бы возможность на этом заработать. Я должен был изучить компанию и разобраться в том, что происходит на самом деле. Другими словами, нужно было расследовать механизмы воровства.

Но как к этому подойти? В Стэнфордском университете этому не учат. Руководство «Газпрома» спросить об этом я не мог. К аналитикам крупнейших международных инвестиционных банков я тоже не мог обратиться: их волновали только собственные гонорары. Они преданно смотрели в рот руководству «Газпрома» и никогда открыто не признали бы, что прямо под носом происходит самое возмутительное воровство.