Моя госпожа стояла ближе всех жен, когда носилки с царем подняли на борт и поставили на палубу. Как старшая жена, она должна была первой подойти к нему. Остальные отступили, чтобы дать ей место. Лостра наклонилась и отерла с осунувшегося лица грязь и кровь. Мамос узнал ее – я слышал, как он слабо произнес имя и попросил привести сына. Госпожа подозвала царевича, и фараон, тихо улыбнувшись, попытался коснуться ребенка рукой, но не хватило сил, и рука снова упала на носилки.
Я приказал отнести фараона в каюту, а госпожа быстро подошла ко мне и тихо спросила с тревогой в голосе:
– Что с Таном? Жив? О Таита, скажи мне, его не убил этот ужасный враг?
– Он цел и невредим, его ничто не берет. Я рассказывал тебе видение, посланное лабиринтами. Все это было там. Но теперь я должен идти к царю. Мне понадобится твоя помощь. Оставь Мемнона нянькам и иди со мной.
Меня все еще покрывала сохнущая корка черной грязи, как, впрочем, и фараона, поскольку мы с ним упали в одну канаву. Я попросил царицу Лостру и двух других царских жен раздеть его, помыть и положить на чистые белые простыни, а сам вернулся на палубу и велел морякам черпать ведрами воду, в которой умылся. Я никогда не провожу операций грязным, так как по собственному опыту убедился: грязь, неизвестно почему, плохо действует на пациента и способствует образованию гноя и воспаления.
Пока я умывался, смотрел на восточный берег, где наши воины столпились на небольшом пятачке под защитой канала и заболоченных полей. Эта жалкая толпа когда-то была гордым и могучим войском. Теперь меня наполняли страх и стыд. Потом я увидел, как Тан ходит широкими шагами среди этой толпы и везде, где бы он ни появлялся, воины поднимаются из грязи и возникает какое-то подобие дисциплины. Один раз ветер даже донес до барки обрывки не очень-то уверенных криков приветствия.
Если теперь враг пошлет пехоту через болота и топи, разгром будет полным. Не выживет никто из нашего могучего войска, и даже Тан не сможет оказать врагу серьезного сопротивления. Однако, сколько я ни всматривался на восток, я не мог разглядеть на равнине строя пехотинцев со щитами и поднятыми копьями.
Ужасная туча пыли все еще висела над равниной Абнуба, и колесницы хозяйничали на ней, но, если не будет нападения вражеской пехоты, Тану удастся кое-что сделать сегодня. Этот урок я запомню, он пригодится нам через многие годы. Колесницы могут выиграть сражение, но только пехота способна закрепить победу.
Судьба войска на берегу реки зависела теперь исключительно от Тана. Мне же предстояло другое сражение – битва со смертью в каюте царской барки.
– Надежда еще не совсем потеряна, – прошептал я госпоже, вернувшись к царю. – Тан собирает войска, и если кто-либо из живущих на земле может спасти Египет от гибели, так это он.
Потом я подошел к царю и на какое-то время забыл обо всем, кроме пациента.
По своему обыкновению, я бормотал мысли вслух, осматривая рану. Судя по водяным часам, прошло меньше часа с тех пор, как смертоносная стрела попала в цель, и все же плоть вокруг отломанного древка успела вспухнуть и побагроветь.
– Стрелу нужно извлечь. Если оставить наконечник в груди, он умрет до рассвета. – Я думал, что царь не слышит меня, когда говорил это, но Мамос открыл глаза и посмотрел на меня:
– Буду ли я жить?
– Надежда всегда есть. – Мои слова прозвучали легковесно и неискренне. Я понял это, царь тоже.
– Благодарю тебя, Таита. Я знаю, ты постараешься спасти меня, и прощаю тебя, если это не удастся. – Он поступил великодушно, так как многие врачи до меня поплатились жизнью за то, что позволили царю уйти в мир иной.
– Наконечник стрелы вошел глубоко. Будет очень больно, но я дам порошок красного шепена, сонного цветка, чтобы успокоить боль.
– Где моя старшая жена, царица Лостра? – спросил царь, и моя госпожа немедленно ответила:
– Я здесь, мой господин.
– Мне нужно кое-что сказать. Призови моих министров и писцов, чтобы мое заявление было засвидетельствовано и записано.
Писцы и министры заполнили маленькую жаркую каюту и молча встали вокруг.
Затем фараон протянул руку к госпоже.
– Возьми мою руку и слушай, – приказал он.
Она опустилась на колени рядом с ним и сделала, как ей было приказано, а царь продолжал тихим, почти бессильным шепотом:
– Если я умру, царица Лостра будет править за моего сына. За время нашего брака я узнал, что она человек сильный и здравомыслящий: если бы она не была таковой, я бы не возложил на нее эту обязанность.
– Благодарю тебя, Величие Египта, за доверие, – прошептала царица Лостра, и фараон стал говорить ей лично, хотя каждый человек в каюте слышал его слова.
– Окружи себя мудрыми и честными людьми. Учи моего сына всем добродетелям царствования, которые мы с тобой обсуждали. Ты знаешь мои мысли об этом.
– Да, ваше величество.
– Когда он станет взрослым и сможет взять в свои руки плеть и посох, не пытайся мешать ему. Он мой прямой потомок и потомок моей династии.
– Я с радостью выполню твой наказ, потому что он не только сын своего отца, но и мой сын.