Речной бог

– Никто не может выстоять против таинственного врага? – улыбнулся Тан. – Посмотрел бы я, как они налетят на моих ребят. Мы им покажем, что значит слово «непобедимые». Как их зовут, этих могучих воинов, нападающих подобно ветру?

– Кажется, они называют себя пастушьими царями – гиксосами. – Вряд ли я смог бы так легко произнести это слово, если бы знал, что оно будет значить для нашего мира.

– Пастухи, да? Ну, мои негодяи не стадо баранов. Их не так-то просто пасти. – И он отмахнулся от этой истории, поскольку его гораздо больше заинтересовали сведения о вельможе Интефе. – Если бы мы точно знали о его местонахождении, я мог бы послать отряд, чтобы схватить и привести его сюда, на суд фараона. Всякий раз, когда я хожу по имениям, которые когда-то принадлежали моей семье, чувствую дух отца где-то рядом. Знаю, что он не успокоится до тех пор, пока я не отомщу Интефу.

– Если бы это было так просто. – Я покачал головой. – Интеф хитер, как лисица пустыни. Не думаю, что мы когда-нибудь снова увидим его в Египте. – Когда я сказал это, боги тьмы, наверное, усмехнулись про себя.

С развитием беременности моей госпожи я сумел заставить ее оставить множество занятий. Запретил посещать больницы и приюты из-за опасности заразить себя и убить нерожденного ребенка паразитами или болезнями бедняков. В жаркое время заставлял ее сидеть в беседке, построенной мной в водном саду для великого визиря. Когда она пожаловалась как-то раз на скуку от вынужденного безделья, фараон прислал музыкантов, чтобы ей было веселее, и убедил меня оставить постройку дворца Мемнона и проводить время с ней, рассказывая сказки и обсуждая последние подвиги Тана.

Я настаивал на строгой диете и не разрешал употреблять вино и пиво. Приказал дворцовым садовникам снабжать ее каждый день свежими фруктами и овощами и сам срезал жир с мяса, так как знал, что он может сделать ребенка слабым и толстым. Сам готовил ей еду и каждую ночь, провожая Лостру в спальню, смешивал особый настой трав и соков, который должен был придать силы ребенку. Разумеется, когда она внезапно заявляла, что хочет бульона, сваренного из почек и печени газели, салата с язычками жаворонка или жареной грудинки дикой дрофы, царь тут же посылал сотни охотников в пустыню, чтобы добыть для нее эти деликатесы. Я воздерживался от рассказов вельможе Тану об этих странных желаниях своей госпожи, потому что боялся услышать на следующий день, как вместо того, чтобы вести войну против лжефараона, войско севера отправилось в пустыню охотиться на газелей, жаворонков или дроф.

Приближался срок родов, и я начал тревожиться. Не спал ночами, поскольку обещал царю наследника, но тот никак не ожидал, что его сын родится так скоро. Даже бог может сосчитать дни, прошедшие с начала праздника Осириса. Если бы ребенок оказался девочкой, ничего бы страшного не произошло, – по крайней мере, я мог бы приготовить фараона к ее преждевременному появлению на свет.

Теперь фараона интересовало все, что связано с беременностью и родами, и на какое-то время этот интерес победил увлечение храмами и гробницами. Мне приходилось почти каждый день заверять его, что довольно узкие бедра госпожи Лостры не будут препятствием для нормальных родов. В отличие от многих суеверных повитух я считал ее ранний возраст чрезвычайно благоприятным для успешного завершения нашего предприятия.

Тут мне представилась возможность сообщить царю один занятный, но малоизвестный факт: многие великие богатыри, воины и мудрецы, прославившиеся в истории, появились на свет преждевременно.

– Я считаю, ваше величество, что это похоже на жизнь лентяя, который слишком долго нежится в постели и тем самым тратит свои силы на сон, в то время как великие люди встают рано. Я заметил, что божественный фараон всегда поднимается до рассвета, и нисколько не удивлюсь, если и на свет он появился немного раньше срока. – Я знал, что это не так, но, естественно, сам Мамос не мог противоречить мне. – Это будет крайне благоприятным обстоятельством, если сын станет подражать своему отцу и рано покинет утробу матери. – Я надеялся, что не слишком горячо отстаиваю свою точку зрения, но фараона, казалось, убедило мое красноречие.

В конце концов ребенок сам помог мне, задержавшись позже назначенного ему времени почти на две недели, и я не пытался торопить его. Срок оказался настолько близким к обычному, что у злых языков не было повода болтать, а фараон получил благословение богов тем, что сын родился раньше положенного срока: ведь он сам теперь желал этого.

Меня нисколько не удивило, что родовые схватки моей госпожи начались в самое неподходящее время. Околоплодные воды прорвались во время третьей ночной стражи. Она никогда не пыталась облегчить мне жизнь. Однако на этот раз, по крайней мере, избавила меня от необходимости воспользоваться услугами повитухи, так как я не доверяю этим старым каргам с черными от засохшей крови ногтями.