Речной бог

– Охотники обнаружили тела двадцати трех несчастных, погибших во время бури, – сказал постельничий с каким-то отвратительным наслаждением. – Все были уверены, что и вас также найдут мертвыми. Я же, однако, молился в храме Хапи за ваше счастливое возвращение.

Атон, казалось, был очень доволен собой, и меня разозлила его попытка присвоить себе спасение моей госпожи. Он едва дал нам время помыться на скорую руку и смазать сухую кожу благовонными маслами и сразу потащил нас на встречу с царем.

Фараон был по-настоящему растроган, когда госпожа моя снова вернулась к нему. Я уверен, он начал любить ее не меньше других своих жен, и не только за то, что она обещала ему бессмертие в лице его сына. Слеза скатилась с ресниц и чуть смазала грим на щеке, когда госпожа встала на колени перед ним.

– Я думал, ты погибла, – сказал Мамос и уже хотел обнять ее, но дворцовый этикет помешал этому, – а вместо этого нахожу, что ты стала еще красивее и милее, чем когда бы то ни было. – Это было правдой; любовь, словно колдовство, наделила мою госпожу сиянием золота.

– Таита спас меня, – сообщила она фараону. – Он отвел меня в укрытие и охранял все эти ужасные дни. Без него я бы погибла, как и многие другие несчастные.

– Это правда, Таита? – спросил фараон, и я, придав своему лицу самое скромное выражение, пробормотал:

– Я всего лишь скромное орудие в руках богов.

Он улыбнулся мне, потому что и меня тоже полюбил в последнее время.

– Ты оказал мне множество полезных услуг, о смиренное орудие богов! Однако последняя твоя услуга самая ценная. Подойди ко мне!

И я преклонил колено перед ним.

Атон встал сзади меня с маленьким ларцом кедрового дерева в руках. Он открыл крышку и протянул ларец царю. Фараон достал золотую цепь. Она была сделана из чистейшего золота и несла на себе отметку царских ювелиров, свидетельствующую о том, что вес ее составляет двадцать дебенов[2].

Царь поднял цепь у меня над головой и заговорил певучим голосом:

– Я награждаю тебя «Золотом похвалы». – Он опустил цепь на мои плечи, и тяжесть золота наполнила меня радостью. Награда эта – знак высочайшей благосклонности фараона, обычно ею награждали военачальников, послов или высокопоставленных чиновников, таких как вельможа Интеф. Сомневаюсь, чтобы за всю историю Египта эта золотая цепь когда-либо возлагалась на шею низкого раба.

Однако это не было единственной наградой, которой суждено было свалиться на меня, так как госпожа моя не могла позволить, чтобы кто-то превзошел ее. Тем вечером, когда я прислуживал ей во время купания, она вдруг отпустила рабов и сказала мне, встав передо мной совершенно обнаженной:

– Ты можешь помочь мне одеться, Таита. – Она позволяла воспользоваться этой привилегией только в минуты особого ко мне расположения. Знала, как я наслаждался теми мгновениями, когда мы оставались с ней наедине в столь интимной обстановке.

Ее прелести скрывали только блестящие локоны черных волос. Казалось, что дни, проведенные с Таном, наполнили все существо этой юной женщины новой красотой. Она сияла. Как лампа, помещенная в кувшин из алебастра, светится через его прозрачные стены, так же лучилась госпожа Лостра.

– Мне даже не снилось, что тело мое, этот жалкий сосуд, может вмещать столько радости. – С этими словами она оглядела себя и погладила по бедрам, словно приглашая меня сделать то же самое. – Все, что ты обещал мне, сбылось, пока я была с Таном. Фараон наградил тебя «Золотом похвалы», и мне тоже следует показать, как я ценю тебя. Я хочу, чтобы и ты разделил мое счастье.

– Служить тебе – единственная желанная награда.

– Помоги мне одеться, – приказала она и подняла руки над головой.

Груди изменили свою форму. В течение всего этого года я наблюдал, как они росли и из маленьких незрелых фиников превратились в округлые гранаты цвета густых сливок, более прекрасные, чем драгоценные камни или мраморные статуэтки. Я поднял над ней прозрачное ночное одеяние и медленно опустил его. Оно тихо соскользнуло на тело. Одежда закрыла, но не скрыла ее прелести, так же как утренняя дымка не может скрыть красоту вод Нила на рассвете.

– Я приказала устроить пир и разослала приглашения царским женам.

– Очень хорошо, госпожа. Я прослежу за этим.

– Нет-нет, Таита. Это будет пир в твою честь. Ты будешь сидеть рядом со мной как гость.

Эта мысль потрясла меня не меньше, чем та дикая выходка, которую она позволила себе недавно.

– Так не подобает, госпожа. Ты нарушишь обычаи.

– Я жена фараона. Я устанавливаю обычаи. Во время пиршества я сделаю тебе подарок и преподнесу его на виду у всех.

– Ты мне скажешь, что это за подарок? – с трепетом спросил я. Невозможно угадать, что придет ей в голову через минуту.

– Конечно скажу, – таинственно улыбнулась она. – Это секрет, вот что это.

Хотя я и был почетным гостем, но не мог себе позволить оставить приготовление пиршества на поваров и смешливых рабынь. В конце концов, от этого зависела репутация моей госпожи как хозяйки. Еще до рассвета я отправился на рынок, чтобы купить самые свежие дары полей и реки.