Речной бог

– Выслушай меня, о Египет! Что будет со страной, где злобные и низкие люди губят тех, кто сильнее их, где патриотов поливают грязью, где ни одного человека из прошлого не почитают за мудрость и где мелкие и завистливые душонки стараются повалить достойных людей и сровнять их с землей?!

Приветственные крики в задних рядах смолкли, когда простой народ начал узнавать себя в этих негодяях. Без всякого усилия Тану удалось восстановить против себя каждого из них – великого и малого, богатого и бедного. «О, почему же он не посоветовался со мной?» – горевал я, а ответ был прост. Он не стал советоваться со мной, потому что знал: я бы постарался переубедить его.

– Разве можно говорить, что в обществе царит порядок, если раб свободно поносит и считает равным себе человека благородного происхождения? – обрушился он на них. – Разве должен сын поливать грязью отца и презирать мудрость, за которую тот заплатил сединой и морщинами? Как может прибрежная блудница носить кольца из драгоценного лазурита и считать себя выше добродетельной жены?

«Клянусь Гором, он никого из них не хочет пощадить, он будет бичевать всех», – горько подумал я. Как обычно, он совершенно забыл о собственной безопасности и стремился достичь цели самым простым и открытым путем.

Только один человек во всем храме был в восторге от его речи. Лостра появилась рядом со мной и схватила меня за руку.

– Разве он не прекрасен, Таита? – Она задыхалась от восхищения. – Каждое его слово – правда! Сегодня он в самом деле стал молодым богом.

У меня не хватило мужества даже согласиться с ней, и я печально склонил голову. Тан безжалостно продолжал:

– Фараон, ты – отец народа. Мы вопием к тебе о защите и спасении. Отдай дела государства и войны в руки честных и умных людей. Пусть негодяи и глупцы гниют в своих поместьях. Отзови неверных жрецов и скупых слуг царских, паразитирующих на теле нашей Та-Мери.

Гор ведает, что я ненавижу жрецов не меньше любого из присутствующих, однако только дурак или очень храбрый человек осмелится обратить на свою голову злобу каждого из этих болтающих с богом в Египте, так как власть их беспредельна, а ненависть безжалостна. Что же касается царских чиновников, то их влияние и продажность воспитывались сотни лет, а возглавлял их вельможа Интеф. Я содрогнулся от жалости к своему дорогому глупому другу, а тот продолжал учить фараона, как перестроить египетское общество.

– Прислушивайся к словам мудреца! О царь, почитай художника и писца. Вознаграждай храброго воина и верного слугу. Искорени разбойников и грабителей, засевших в своих крепостях в пустыне. Дай народу пример правильной жизни, и тогда наша страна, наш Египет, снова расцветет и обретет величие.

Тан упал на колени в середине сцены и широко простер руки:

– О фараон, ты отец наш, мы вопием о любви нашей к тебе и просим только ответить нам отеческой любовью. Выслушай наши мольбы, просим тебя мы.

До этого момента я стоял в оцепенении, сознавая всю серьезность проступка моего друга, но теперь, хотя и поздно, я наконец очнулся и, словно в лихорадке, отдал приказ своим помощникам опустить занавес до того, как Тан навредит себе еще больше. Сияющие складки полотна слетели с потолка храма и скрыли Тана от зрителей, которые ошеломленно молчали, будто не могли поверить в то, что они увидели и услышали.

Фараон первым пришел в себя. Он встал на ноги, и лицо его под толстым слоем грима казалось абсолютно равнодушным. Когда он быстро пошел прочь из храма, собравшиеся простерлись перед ним. Перед тем как раболепно пасть ниц, я успел заметить выражение лица вельможи Интефа. Он торжествовал.

Я проводил Тана от храма к его скудно обставленному дому у пристани, где пришвартовались корабли флотилии. Я шел рядом с ним, не убирая руки с кинжала, в ожидании последствий его глупой честности, но Тан нисколько не раскаивался в своих действиях. Он, казалось, не замечал всей глубины своего грехопадения и был необычайно доволен собой. Я часто наблюдал, как человек, только что переживший страшное напряжение и смертельную опасность, становится болтливым и восторженным. Даже Тан, суровый воин, не был исключением.

– Давно пора было кому-нибудь подняться и сказать все это, ты согласен со мной, Таита? – Его громкий голос далеко разносился по темному переулку, как будто он специально зазывал наемного убийцу к себе. Я предпочитал молчать и не спорить с ним. – Ты не ожидал от меня такого, верно? Будь честным, Таита. Это было для тебя неожиданностью, не так ли?

– Это было неожиданностью для всех. – На этот раз я мог согласиться с ним, хотя и не без некоторого раздражения. – Даже фараона это ошеломило. Как и следовало ожидать.

– Но он слушал, Таита. Он выслушал все, я видел это. Я хорошо поработал сегодня вечером. Разве ты со мной не согласен?

Когда я попытался заговорить с ним о предательском нападении Расфера и намекнул на возможность подстрекательства со стороны вельможи Интефа, Тан даже слушать меня не хотел.