Речная нимфа

— И в самом деле, — оживилась Дженнифер, — я слышала, что будет необыкновенно весело! Самые разные состязания, от перетягивания каната до поимки перемазанной жиром свиньи! Ах да, и еще конкурс на лучший домашний пирог. Вот увидите, это будет интереснее, чем ярмарка.

— Не сомневаюсь. Однако если я не потороплюсь, то наверняка опоздаю к завтраку, а между тем свежий воздух пробуждает аппетит.

Пирс любезно коснулся полей цилиндра и быстро зашагал прочь, опасаясь, что разговор затянется. Он направлялся на корму парохода, так как другого шанса поговорить с жокеем могло и не представиться. Даже рано утром на палубе хватало народу, а позднее здесь будет не протолкнуться от желающих поскорее оказаться в городишке под названием Независимость, где должны состояться скачки. Независимость, надо же такое придумать! А впрочем, это добрый знак. Разве завтра не Четвертое июля?

Однако по мере того как Пирс пробирался между тюками, мешками из крепкой рогожи и составленными в пирамиду бочонками, оживление его исчезло, а энергичный шаг замедлился.

Кто он такой, чтобы Фортуна приняла его сторону? С чего он взял, что ему повезет? Только полный идиот верит, что можно одним махом взлететь снизу на самый верх.

С другой стороны, почему бы и нет? Пирс рассеянно посмотрел на быстрое течение. Как эти воды не похожи на медленные мутные реки, к которым он привык! Взгляд Пирса медленно переместился с чистой зеленоватой воды на красную кору могучих кедров вдоль берега, и невольная улыбка скользнула по его губам, только что упрямо сжатым. Это будет его день, день его удачи. Он заключит все возможные ставки, ничего не опасаясь, с верой в свою счастливую судьбу, и разбогатеет. На вырученные деньги он сможет основать племенную ферму в какой-нибудь плодородной долине. Так легко представить себе крепкую изгородь вокруг пастбищ и табун молодых чистокровных лошадок, а также особняк с колоннами, к которому ведет широкая аллея, обсаженная такими же молодыми, но стремительно тянущимися вверх деревцами. Это будет самый красивый, самый великолепный особняк в Орегоне. Величественнее, чем был у его отца…

Неожиданная мысль вызвала у Пирса раздражение. К чему ворошить прошлое накануне решающих событий! Он сделал медленный, глубокий вдох, прогнал неуместные воспоминания и вернулся к более приятным размышлениям.

Итак, особняк! Когда его построят, когда будет заложено основание будущего поместья, он выберет себе невесту — разумеется, самую красивую, какую только сможет отыскать среди местных девиц. Они с женой составят блестящую пару и станут задавать такие балы, что вся округа будет месяцами о них судачить. Потом он предложит матери перебраться к ним.

Все это станет возможным, если лошадь Маклина победит в забеге.

Что значит «если»? Не «если», а «когда» победит!

С камбуза донесся аромат яичницы с беконом. Желудок Пирса болезненно сжался. Он только теперь понял, до чего проголодался.

Этот малыш по имени Динк тоже, должно быть, голоден как волк! Динк. Подумать только, он, Пирс Кингстон, теперь рабовладелец… во всяком случае, именно так это выглядит со стороны. Что бы сказала мать? Или его друзья, пенсильванские квакеры? А ведь он потратил уйму денег на финансирование нелегальной переправки беглых рабов на Север.

И все же судьба Динка теперь неразрывно связана с его собственной. Надолго ли? Кто знает…

С камбуза снова долетел дразнящий аромат, и Пирс решительно повернул в сторону кухни, вспоминая, сколько раз стучался в заветную дверь в те времена, когда странствовал с парохода на пароход, сколачивая первую солидную сумму за зеленым сукном карточных столов. Пара мелких монет в руку кока — и не нужно ждать, пока сервируют столы в кают-компании, не нужно терпеть общество других пассажиров, далеко не всегда приятное.

Через несколько минут он покинул камбуз с тарелками в руках: не только яичница с ветчиной, но и булочки, и свежезаваренный кофе в чашках.

Динк неотлучно находился при своем подопечном. Стойла на пароходе, конечно, не было, его заменял огороженный участок палубы в тени громадных колес. Тщедушный негр чистил серую, в яблоках, шкуру жеребца большой скребницей. Он был так мал, что кудрявая голова едва возвышалась над спиной животного. При виде Пирса он показал в улыбке все свои белоснежные зубы разом:

— Масса Кингстон! Как поживаете этим чудным утречком?

Его подобострастный тон хлестнул по нервам Пирса, как хлыст. «Масса» означает «хозяин»!

— Я бы предпочел, Динк, чтобы ты обращался ко мне «мистер Кингстон» или даже «Пирс», но уж никак не «масса»! — немного резче, чем хотелось, произнес он и протянул негру тарелку: — Передохни немного и позавтракай.

Брови Динка поднялись так высоко, как это вообще было возможно, а карие глаза округлились. С полминуты он недоверчиво таращил их на тарелку с едой.

— Это мне? — наконец уточнил он.

— Да, потому что здесь больше. Тебе надо хорошенько подкрепиться.

— Это булка с маслом и джемом, — сказал Динк, обращая внимание своего нового хозяина на недоразумение. — А в кофе сливки…

— Что, мало? — забеспокоился Пирс. — Я велел коку положить побольше.