Речная искусительница (Речная нимфа)

— Вот, — сказала Джорджи, зацепившись ногой за какой-то кусок ткани, — это, кажется, твоя рубашка.

Она наклонилась, чтобы поднять ее, а когда поднималась, то ударилась головой о подбородок Пирса. Она вскрикнула:

— Ты ушиблась?

Джорджи почувствовала, как ее окутывает пьянящий мускусный запах, пробуждая тысячи воспоминаний, связанных с этой ночью. Она быстро вырвалась из объятий Пирса. Одной рукой Джорджи удерживала одеяло, а другой швырнула ему рубашку.

— Одень ее. Тебе надо торопиться.

Джорджи повернулась. Она слышала, как Пирс, посмеиваясь, пытался отыскать в потемках свою одежду.

— Ты надел рубашку?

— Я еще никак ее не застегну.

— Незачем застегивать. Вот твои брюки, — она сунула их Пирсу в руку.

Он снова засмеялся, казалось, он думал о чем-то очень смешном, чего Джорджи не знала. Девушка швырнула ему носки и туфли.

— А ты не думаешь, что людям покажется весьма странным, если я отправлюсь в свою каюту полураздетым. Особенно, если по дороге с меня свалятся брюки.

— Да, это очень серьезно, — она потянула Пирса за руку и усадила на кровать. — Если папа что-нибудь узнает, я не знаю, что делать. Я просто умру, я не шучу.

— Любимая, ты придаешь этому слишком большое значение. Как только я с ним поговорю, я уверен, он…

— Нет, не смей! Если он догадается, что мы могли… — Джорджи отскочила в сторону, наклонилась и стала быстро гладить руками по полу в поисках жилета Пирса.

— Но, Лак, я думал…

— Где твой жилет?

— Его здесь нет. Я оставил его в лесу вместе с корзинкой для пикника. — Он поднялся и схватил ее за руку. — Лак, милая, тебе нечего стыдиться. Успокойся.

Лак Эллен отпрянула в сторону.

— Убери руки! Не смей меня трогать! За сегодняшнюю ночь ты уже успел сделать более, чем достаточно.

Прежде, чем он успел снова схватить ее, девушка подбежала к двери и распахнула ее настежь. С улицы струился тусклый свет.

— Я не могу тебя оставить в таком состоянии. Пожалуйста, поверь мне, все будет хорошо. Я хочу на тебе жениться.

— Убирайся!

Пирс подошел ближе. Девушка поплотнее обмоталась одеялом. Улыбаясь, Пирс взял ее за подбородок.

— Я вернусь утром.

— Нет, не смей. Папа… меня здесь не будет.

— Куда же ты денешься, — он поцеловал Джорджи.

Ах, эти губы, которые так многому ее научили и открыли неведомые до сих пор чувства! Боже мой! У девушки не было сил сопротивляться, ей ничего не оставалось, как ответить на поцелуй. Она снова слилась с ним в одно целое. Предательские руки не слушались голоса рассудка и обняли Пирса за шею, притянули к себе, полуоткрытые губы вновь стремились получить уже испытанное наслаждение. Пирс обнимал девушку, и сейчас это было самым главным. Все вокруг перестало существовать.

С нижней палубы донесся смех и хлопнула дверь. Это мгновенно привело Джорджи в чувство. Она отпрянула назад и наткнулась на дверной косяк. В слабом свете звезд она увидела, что Пирс больше не смотрит на ее лицо. У него перехватило дыхание, когда он перевел взгляд на обнаженное тело девушки.

О, Боже! Она совсем забыла про одеяло, и оно упало на пол. Потеряв дар речи, Джорджи прижала руки к груди.

Мгновение спустя, Пирс поднял одеяло и укрыл ее, а затем осторожно втолкнул назад в каюту.

— Ты как прекрасный сон, моя любовь. — Не говоря ни слова, она протянула руку к двери, чтобы закрыть ее.

Он остановил девушку:

— Прежде, чем уйти я должен сказать тебе еще кое-что.

Сама того не желая, Джорджи посмотрела Пирсу в глаза, такие сияющие в предрассветных сумерках.

— Что?

— Ты еще прекраснее, чем я мог себе представить, еще совершеннее.

Глядя на исчезающего в темноте Пирса, Джорджи крепче сжала одеяло в отчаянном стремлении заполнить хоть чем-нибудь внезапно ставшие свободными руки.

«Настоящее сокровище», — думал Пирс, спускаясь на верхнюю палубу и застегивая на ходу пуговицы.

Девушка была подобно бесценному бриллианту с множеством граней, каждая из которых сверкала и играла удивительно и неповторимо. Ему даже понравилось, как его вышвырнули из каюты. Эдакая примерная доченька своего папочки.

Здесь, в далеком Орегоне, больше не будет унижений и незаслуженных обвинений. На сей раз он может просить руки самой блистательной из красавиц.

Дойдя до последней ступеньки, Пирс повернул в коридор и направился к себе в каюту.

— Эй, погодите! — раздался у него за спиной окрик, отдавшийся эхом по тускло освещенному салуну и по всей лестнице. Пирс оглянулся и увидел чью-то фигуру, стоявшую в широком дверном проеме. Это был пожилой человек в капитанской фуражке.

Отец Лак Эллен.

Наверное, он видел, как Пирс выходил из каюты девушки. Пирса охватило непреодолимое желание удрать ил и, по крайней мере, убедиться, что у него застегнуты все пуговицы. Но вместо этого он направился к капитану Пэкингу, испытывая при этом примерно те же чувства, что и осужденный, которого ведут на гильотину.

— Вы ко мне обращаетесь?

— Это вы тот самый Кингстон?

Слова капитана, произнесенные с южным акцентом, звучали как вызов. Он поджидал Пирса, прислонившись к дверному проему и скрестив руки на груди.