Ребус старого пирата

– Извините, Сергей Дмитриевич, – улыбнулся «камуфляж». – Вы мне вот что объясните: почему вы пошли…

– А это тебя не касается. Я преступления не совершил. А пошел потому, что чужие появились. И не зря ведь пошли мы, а то бы…

– Вы знаете, что Степановых убили? – перебил его «камуфляж».

– Да они по пьяному делу сгорели, – отмахнулся Тарасенко.

– Их усыпили, а потом подожгли, – сказал милиционер.

– Мать честная! – изумился Сергей Дмитриевич.

– Подождите! – ахнула стоявшая у двери Надежда. – Вы что ж, думаете, что это…

– Погоди, Надюшка, – остановил ее муж. – Значит, Степана угрохали… Хотя и не жаль его, трепач был. Весь род у них такой брехливый.

– А о чем он вам говорил? – спросил «камуфляж».

– Слушай, – Тарасенко недовольно поморщился, – шел бы ты поджигателей искать. Или, в натуре, хочешь на меня дело повесить? Так хрен угадал, мусор, я такими делами и по молодости не занимался.

– Извините, Сергей Дмитриевич, насчет поджога к вам никаких претензий нет. Я прав? – «Камуфляж» посмотрел на милиционера.

– Так точно! – Тот поднялся.

– Во, блин! – удивился Тарасенко. – А ты что за хрен с горы?

– Простите, – улыбнулся «камуфляж», – забыл представиться. Капитан ФСБ Юрьев.

– Вот это да! Раньше-то КГБ был, – пояснил Тарасенко жене. – А с какого бодуна ко мне вдруг из ФСБ заявились? За мной и в советские времена комитетчики не гонялись. Или сорок пятый год вспомнили? Так сейчас вон на Украине все, кто в УПА был, героями стали. Говорил я тебе, Надюшка, надо было на историческую родину катить. И ходил бы сейчас…

– Да какой ты бандеровец-то?! – замахала она руками. – Тебя же реабилитировали.

– Дело не в вашем прошлом, – покачал головой Юрьев. – Дело в том, что один из убитых – иностранец. И хотелось бы знать, что он тут делал. Что вы знаете?

– Да только то, что они искали место падения самолета. Я из-за этого и пошел туда. Хотя думал, что… – Тарасенко замолчал.

– Договаривайте, Сергей Дмитриевич, – вкрадчиво произнес милиционер.

Юрьев, усмехнувшись, отвернулся.

– А чего договаривать? – Тарасенко пожал плечами. – Я пошел, чтоб чукчей этих спасти и посмотреть, что там за орелики.

– Спасибо вам, Сергей Дмитриевич, – поднимаясь, кивнул Юрьев. – Надеюсь на наше дальнейшее сотрудничество.

– Чего?! Знаешь, начальник, – Тарасенко усмехнулся, – не надо со мной, как по бумаге, базарить.

– Ну, тогда просто спасибо, – улыбнулся фээсбэшник и обратился милиционеру: – Принеси из машины мою сумку.

– Есть! – Тот быстро вышел.

– Закусить найдется? – сев к столу, спросил Юрьев.

– Да и выпить есть, – ответил Тарасенко.

– С вас закуска, выпивка – моя.

– Чего?

– Тут из управления передали для тебя, то есть для вас, – улыбнулся Юрьев, – коньячок хороший.

В комнату со спортивной сумкой вошел милиционер.

– Подожди в машине, – выпроводил его Юрьев.

– А ты в натуре мужик что надо! – засмеялся Тарасенко. – Надюшка, сообрази чего-нибудь под коньяк.

– А может, не стоит тебе, Сережа? – вздохнула та.

– Да не обижу я начальника. Он не мент, а государственная безопасность. Меня в сорок пятом ваши братья тогдашние здорово помурыжили. И били крепко. Семнадцать мне было, когда меня взяли. Плакал и на допросах и в камере, но не сломался. На себя дела, которые они вешать пытались, не взял. Да и обидно было, я ж под оккупацией был и помогал дядьке Тарасу. А он и после того, как немцы ушли, в лесах остался. Я-то откуда знал, что он в бандеровцы ушел? Пару раз носил ему жратву. Меня хапнули – ты, мол, бандеровец, говори, где ваша база и связи в городе. А я ни хрена не знаю. Ну и все. Дядьку вроде как расстреляли, а меня на двадцатку в лагеря. С учетом малолетства.

– Ну ладно, давайте за вас! – Открыв бутылку, капитан разлил коньяк по рюмкам. – Вы тоже присоединяйтесь, – посмотрел он на женщину.

– А ты ничё мужик! – оценил Сергей Дмитриевич.

Жена, вздохнув, подошла.

– Да я не пью, – смущенно проговорила она.

– Надюшка, – улыбнулся муж, – ведь тут и пить-то нечего. А такой напиток, хоть и с градусами, полезен.

– Подожди, – недовольно буркнул Лука, – а какого же черта ты меня вызывал?

– Помру я скоро, Лука, – вздохнул пожилой чукча. – А на душе черно, мучает меня кое-что… Ты слышал, как Степан?..

– Слышал.

– Правда это. Но не он там был, а я. Нас с дедом арестовали, потом выпустили. Его тот русский, можно сказать, освободил. Отец быстро умер и перед смертью просил, чтоб я нашел родных этого русского. А я не говорил никому про это. Сам знаешь, я огненную воду пил. Водка и сгубила. Всегда в страхе жил, что в ЛТП отправят или в тюрьму. Потом бросил, но про русского так и не рассказывал. Степан про него говорил. Но он ничего толком не знал, а я не поправлял. Возьми в тумбочке альбом.

Лука достал альбом и подошел к старику.

– Никому не показывал, но и не выбросил, – прошептал тот.

Лука взглянул на старика.

– Последний лист посмотри.

Лука увидел пожелтевшую фотографию бравого генерала царской армии.

– И что?

– Возьми снимок.

Лука осторожно вытащил фото и увидел, что под ним находится еще один снимок.