Ребус. Расшифровка

Стыдно признаться, но пару недель назад, истосковавшись по женскому обществу, Ольховская даже забежала попить чайку в свой бывший отдел, где в течение часа и безо всякого былого отторжения слушала последние новости. Кто бы мог подумать?… Да и вообще, в последнее время она с тоской стала вспоминать свою прежнюю работу в установке, где приходилось по большей части ворочать мозгами, а не ногами. «Если хорошенько подумать, то думать я совсем разучилась», – улыбнулась Полина своему случайному каламбуру. Улыбнулась, а потом опечалилась тем, что если еще полгода назад на тумбочке рядом с кроватью у нее лежали книги о «Ледовом походе» белогвардейцев или, на худой конец, учебник по криминалистике, то теперь на ней прочно обосновались Дашкова и Маринина. После прочтения двадцати страниц романов этих детективщиц Полину начинало клонить в сон, и это было как раз то самое, что доктор прописал. В холодной и одинокой постели спала «грузчица» плохо. Полина заказала еще одну чашку кофе, который в этом заведении и правда был на редкость крепким и ароматным. Как раз вот этой кофейной горькости и не хватало их с Козыревым отношениям. Хотя как таковых отношений, чтобы в отделе про них ни судачили, нет и не было. Ну до дома провожает эпизодически-регулярно, ну пару раз сидели в кафе и даже раз сходили в кино. То, что Паша в нее влюблен, Полина безусловно знала, вот только ответного отклика в себе не находила. Конечно, Ольховская выделяла его среди окружающих «грузчиков», тем более что на общем фоне это было вполне закономерно – мужики в отделе народ тот еще! Но, выделяя Козырева, она относилась к нему просто как к хорошему товарищу, другу, а он воспринимал ее расположенность как нечто большее. Полина на собственном опыте знала, как это больно, когда разбивается любовная лодка, поэтому малодушничала и отшивать парня не торопилась. Все это время она подбирала слова поубедительнее и ждала подходящего момента. Но сердцем понимала, что все равно придется резать по-живому, а делать этого ей ой как не хотелось. Особенно после того, как они вместе, одной командой, одолели Ташкента.

«Дожила! Вот и Ташкент теперь вспоминается, как нечто хорошее. Как память о тех временах, когда они были командой, а вернее – слаженной боевой бригадой. Неужели для того, чтобы снова почувствовать себя полноценным человеком, ей нужно, чтобы с кем-то близким что-то случилось?» – Полина похолодела от пришедшей на ум крамольной мысли и снова закурила.

Бросить, что ли, все это к чертовой матери?! Бросить-то, в принципе, можно. Вот только чем она будет заниматься дальше? Для финнов экскурсии по городу водить? А что, можно даже и на криминальную тематику: «Уважаемые гости нашего города, вот в этой гостинице промышляла кражами „с добрым утром“ Сонька Золотая Ручка, а на этом месте убили Леньку Пантелеева»… Ну уж нет – ничто, кроме сыскного дела, не было Полине по душе. Вот только и сыскное дело в последнее время перестало приносить душе покой и ощущение собственной нужности и незаменимости. «Пойти, что ли, постричься, – видимо, от полной безысходности пришло в голову Полине. – …Ага, а потом еще и перекраситься, и пол изменить». Вот только нет нигде такой конторы, чтобы старые головы с ненужными мыслями на новые меняли. А еще, до кучи, и сердце новое поставить, чтобы не болело и не томилось непонятными ожиданиями…

Кофе допит, в пачке оставалась последняя сигарета, так что самое время было покидать это богоугодное заведение. Но Полина как будто ждала чего-то. Она ждала-ждала и дождалась. В кафе вошел… Камыш. Вот ведь: помянешь черта – он и объявится! Женя вошел не один, а с девушкой, которую осторожно поддерживал под локоток. Именно так он когда-то поддерживал и ее. Да и вообще, чем-то подруга Камыша напоминала Полину. Вот только чем именно, Ольховская изучать не стала. Осторожно, чтобы не заметил бывший любовник, она покинула кофейню.

Н-да, уж лучше бы сразу домой поехала. А теперь… Заполнила вакуум одиночества, нечего сказать.

В то время, пока Полина пила кофе и предавалась воспоминаниям вперемешку с размышлениями, Лямка затащил Козырева пить пиво. В шесть часов у него была назначена встреча с Ириной, и смысла ехать домой, чтобы потом возвращаться обратно в центр, не было. Козыреву пива не хотелось, но Ваня его уломал, и по старой памяти они поехали на Лиговку, в тот самый «Райский Ад», возле которого, к вящему удовольствию немногих посвященных, упокоился Ташкент. Возбужденный предстоящим свиданием Лямин трещал без умолку, Паша же по большей части молчал, похрустывая гренками с чесноком. Проблемы и переживания Лямки, коими тот, по простоте душевной, легко и щедро делился со своим товарищем, казались Козыреву мелкими и несущественными по сравнению с его собственными проблемами. Как личными, так и финансовыми.

– …Я, Паш, думаю в следующем году поступать на заочное в Университет МВД. Так я подумал – может, ты тоже? А чего? Вместе веселее будет.

– На фига? – лениво поинтересовался Козырев.

– Ну надо же высшее образование получить. Тем более юридическое сейчас котируется.