Ребро

Но она так и не перезвонила – и не ответила, когда позвонил я. Кто подумал бы, что наш последний разговор будет таким коротким, спонтанным и дурацким? Я не мог этого предвидеть, и все же… Сейчас нужно признать хотя бы самому себе: уже тогда у меня появилось чувство, что она что-то скрывает от меня. Но я решил не давить, дать ей шанс рассказать, когда ей самой будет комфортно… Всегда ведь так было!

А выходит, что я облажался. Только это уже не исправить, в нашей истории вообще ничего исправить нельзя. Я не знаю, о чем Рэдж говорила со своим отцом. Не знаю, говорила ли она с ним второй раз, почему ей так хотелось за ним наблюдать. Не знаю, имеет ли он отношение к ее смерти, хотя в это я хочу верить, ведь тогда я смогу сбросить часть вины с собственных плеч.

Я только знаю, куда она собиралась накануне исчезновения и где успела побывать. Оттуда и нужно начинать поиски того, что я не могу даже представить.

* * *

На крышу я сбежал, потому что меня достали абсолютно все – от уборщицы на первом этаже до пацаненка, который пришел кого-то навестить и уже полчаса изображал из себя паровозик. В общем, от людей я устал. И покурить хотелось. И на мир посмотреть – весна все-таки за окном!

Поэтому я и забрался на крышу пансионата. Проводником в мир спокойствия для меня стал спертый у медсестры ключ, но угрызений совести я по этому поводу не чувствовал. Во-первых, она эти ключи пачками теряет. Во-вторых, внимательнее надо быть. В-третьих, когда уколы научится нормально делать, тогда я и буду оберегать ее душевный покой.

Пока же я обретал собственный покой, наблюдая за деревьями, покрытыми нежным пушком первой зелени, и солнечными лучами, искрящимися в ручьях. Было холодновато, но не настолько, чтобы пожертвовать столь милой сердцу тишиной. Увы, мне все равно помешали.

Дверь открылась, и на плоскую крышу вышла какая-то девица в белом халате. Надо сказать, что белым халатом тут стратегически отмечали почти всех сотрудников, так что она с равной долей вероятности могла быть и медсестрой, и поварихой.

Она была новенькой, это без вариантов. Я б такую сразу заметил. Девица была молодой и очень красивой – этакая фарфоровая куколка со светлыми волосами и голубыми, как летнее небо, глазами. Смотреть на нее было приятно, потому что в этих стенах я красивых женщин не видел давно. Но за свою жизнь я на них насмотрелся, так что не могу сказать, что был сразу поражен в самое сердце. Я прекрасно понимал, что от девицы будет больше проблем, чем пользы, и наслаждался последними моментами спокойствия.

– Нарушаете, Николай Анатольевич? – поинтересовалась она. Впрочем, без упрека а-ля детсадовская воспитательница, и на том спасибо. – Причем несколько ключевых пунктов правил нарушаете. Тут вам и воровство, и курение на территории.

– Ну да, – равнодушно ответил я. Зачем отрицать очевидное?

Я ожидал очередной нотации, которыми тут все бабцы без исключения развлекались. А девица лишь равнодушно пожала плечами и заключила:

– Ну и хрен с вами.

Так, это определенно что-то новенькое! Я ожидал подвоха, может, просто нового вида скандала. Однако она скандалить не собиралась, она подошла к перилам в паре шагов от меня и облокотилась о них, рассматривая волны зеленеющих деревьев перед нами. Потом девица подняла лицо к теплым солнечным лучам и прищурилась, как довольная кошка.

– И это что – все? – не выдержал я.

– А чего вы ожидали? Рассказа о том, как вредно курение? Так вам для этого на пачках сигарет ключевые слова пишут, вроде «инфаркт» и «импотенция». Если эти прискорбные события вас не пугают – воля ваша.

– В этом милом местечке всегда найдется повод отчитать меня помимо курения.

Я знал, о чем говорил. Я провел в пансионате почти месяц – перевелся сюда сразу из больницы. Вообще, парень я крепкий, но даже крепким парням не везет. В горах я не просто навернулся со сноуборда, а налетел на скрытый под снегом камень. Кто виноват, что он там был? Уж точно не я – я тогда наивно верил, что на платных трассах таких проблем не будет.

Обошлось без переломов, и на том спасибо, но кости знатно так потрескались, и был ушиб внутренних органов. В больничке меня подлечили, а сюда направили на реабилитацию. И вот тут началось!..

– Не знаю, не знаю, – отозвалась девица, по-прежнему не открывая глаза. – Мне на ваш счет никаких особых указаний не поступало.

– Да? А как же обязательный в здешних кругах рассказ о том, что мне нужно поберечь себя и ни в коем случае больше не становиться на сноуборд?

Вот теперь она посмотрела на меня, и в ее ясных глазах без труда читалось удивление.

– А что с вами не так?

Пожалуй, в каждых отношениях есть переломный момент, когда ты понимаешь, что вот этот человек – твой. Что это не на чуть-чуть и не потому, что других нет. Это – то самое, что нужно и хочется оставить.