Реанимация

В палату вошла злая медсестра, обещавшая выписку через морг.

– Что, не смешно уже? – с кривой усмешкой спросила она Романа.

Рома хотел что-нибудь сострить в ответ, но ничего не пришло в голову. Поэтому он промолчал.

– Лежал тут недавно один такой же креативный. Все бизнес-план разрабатывал, на сделку торопился – дурачок, – сказала медсестра-злыдня, развешивая на капельнице пакеты с раствором.

Что стало с дурачком, Рома не стал спрашивать.

Вечер получился шумным. Источником шума был буйный больной, лежавший в соседней палате. Рома мог видеть сквозь дверной проем только ее часть. Буйный больной как-раз был в зоне видимости. Он с матом требовал, чтобы его отвезли домой, что если его не отвезут, то он сам уйдет. Он пытался встать, выдергивал капельницы и, похоже, укусил одну из медсестер. На помощь коллеге прибежала медсестра-злыдня и стала бить больного сначала черенком от швабры, а потом жестяным ведром. Мат ложился на мат. Было по-своему весело.

Потом у медперсонала началась пьянка. За стеной была ординаторская или кабинет главврача. Роме хорошо были слышны разговоры. Справляли чье-то день рождение. Стучали стаканы. Хохот взрывался, как патроны с конфетти.

– Давай, Женя, давай, – визжали дамские голоса.

– Куда вставляешь, извращенец? – солировала мрачным баском неведомая барышня.

«Блин, чем они там занимаются. И я еще алкаш после этого», – зло бормотал Рома, глядя на пустую капельницу. Поменять ее было некому, а прошла уже куча времени.

Наконец, в палату вернулась злыдня. Она была в дым пьяной.

– Что молчишь-то, сурок? Кончился раствор – надо орать. А то сдохнешь, не полечившись – смеясь сказала она, плюхнувшись на край Роминой кровати.

– Я орал, – соврал Рома.

– И что ты орал? Выпустите меня! Новый год скоро! Санта Клаус пропадет без своего любимого оленя! – медсестра засмеялась, – любимого оленя, – повторила она. – Смешной ты. А зря. Олень должен быть серьезным.

– Я – не олень, – спокойно ответил Рома.

– Да ну, – засмеялась злыдня, вставая. – Ну раз ты не олень, то и не надо быть серьезным.

Медсестра поменяла капельницу и поставила напор на полную, что бы текло быстрей. Ей надо было успеть залить в больного еще 4 емкости.

– А разве можно так быстро включать? – на всякий случай уточнил Рома.

– Мне можно. А тебе скоро будет все равно.

Рома смотрел, как текут капельки по трубочке, как мигают лампочки у соседней стены. Было темно и тихо. Ночь. Все спали. Сколько времени было непонятно. Часов в палате не было. Рома сбился со счету сколько банок и пакетов поменялось на капельнице. Вода втекала в него не переставая. И вытекала тоже. Мочеприемник уже несколько раз сливали. Рома уснул.

8. Завещание

Тем, кто меня любил, если есть такие,

Просьба-анекдот в моем непопулярном стиле:

«Сожгите мой труп, а пепел конечно же ветру

И забудьте навсегда о моей жизни, любви и смерти».

А тем, кто меня ненавидел, если есть и такие,

Никаких просьб нет – помните сколько хотите.

Рома проснулся рано. Он открыл глаза и долго смотрел на противоположную стену. На ней под утренним солнцем появился красивый бирюзовый оттенок. К глючной скрипке, продолжавшей играть короткие мелодии, добавилась флейта. Играли они поочередно. Музыка была не безнадежная, но и не особо примечательная.

Рома напряжено думал, где раздобыть телефон. Надо было срочно позвонить Вере. Он хорошо знал свою жену. Если она один раз не дозвонится, то начнет звонить через каждые пять минут, а если не дозвониться опять, то погрузится в состояние паники и начнет действовать. Ее действия в состоянии паники без шуток представляли реальную угрозу для окружающих и для нее самой. Надо было срочно позвонить и сказать всего пару слов: «не переживай, все в порядке, я – в реанимации». «Хотя нет, про реанимацию лучше не говорить. Скажу, что меня перевели в другое отделение, а телефон сломался. Блин, у меня же есть планшет. С него тоже можно звонить. А если сломался планшет с телефоном, то это уже чушь. Лучше сразу сказать, не переживай, встретимся завтра в морге. Ха-ха, как смешно. Она хоть знает куда меня отвезли? Я ей вчера вроде сказал номер больницы, но расслышала ли она, а если расслышала, то запомнила ли? Только бы не начала звонить. Только бы не начала звонить».

В палату гремя ведром вошла уборщица и стала мыть пол.

– Извините, – обратился к ней Рома, когда она поравнялась с его кроватью. – Дайте, пожалуйста, телефон. Один звонок, два слова и всё. Я вам потом деньги отдам.

Уборщица, услышав заготовку больного замерла. На ее лице зависла испуганная растерянность.

– У меня денег почти нет. Я с Владимирской области. И вообще я телефон дома забыла, – извиняющимся голосом сказала она. – У меня сегодня смена кончается. Я сейчас домой поеду.