Реаниматор

Большая фотография сына смотрела на него со стола, перед ней стояла рюмка водки, прикрытая куском черного хлеба. Жена долго спорила с тещей, надо или не надо ставить водку – Сереженьке было всего шесть лет. Он слушал-слушал, не выдержал, брякнул: “Может, кока-колы ему нальем?” Эти две истерички ему чуть глаза не выцарапали. Сейчас тёща убралась восвояси, а водку оставила. Идиотка. Как будто его душа там, в загробном мире, жаждет спиртных паров.

Володя старался не думать о сыне. Вспомнил, что на кухне подтекает кран. Аня, как была, в плаще и туфлях сидела на тумбочке в передней и наблюдала, как он лезет на стремянку, роется на антресолях, ищет резину, чтобы вырезать прокладку.

– Ты бы хоть переобулась.

– Не твое дело.

Он протопал на кухню. Через несколько минут снова возник в дверном проеме:

– Как там насчет ужина?

– Ты что, не наелся? – она вызывающе вскинула голову.

– Понятно. – он прошел в гостиную, ткнул пультом в сторону телевизора и уселся на диван. Выбрал канал “Спорт”. Через час ему сильно захотелось есть. Разогрел пиццу. Прошел мимо жены с огромной тарелкой. Она словно приросла к этой тумбочке в передней.

– Хочешь? Ну, как хочешь.

На экране с воем пролетали болиды. Пицца была с ветчиной и грибами. Хорошая пицца. Еда от поминок уже закончилась, а пиццы в морозилке было еще навалом.

– Ты долго будешь там торчать? – крикнул он в темноту.

Хлопнула входная дверь.

– Ну и пошла, сука! Это был не только твой ребенок, но и мой! Это не значит, что со мной теперь надо как с последним говном!

Часа в два ночи, когда он уже лег в постель, жена вернулась. Было слышно, как падают вещи в коридоре. Тихонько брякали бутылки. Он знал, что теперь ее лучше не трогать.

Утром он поехал в сберкассу один. Жена спала на диване в расстегнутом плаще. Одна нога босая, колготки порваны на носке. Другая – в туфле. Он снял эту туфлю, ободранную, с комками засохшей грязи. Осторожно перевернул тело жены, стянул с нее плащ и колготки. В нос шибануло мощным перегаром. Жена пробормотала:

– Отваааали...

Он притащил из спальни одеяло и подушку, укрыл жену. Анна уже совсем проснулась, но лежала с закрытыми глазами, как будто хотела от него отделаться.

– Я тебе сделал бутерброды. И чай налил. Принести?

– Я не хочу.

– А я принесу.

Он вернулся с подносом, поставил его на журнальный столик. Жена по-прежнему лежала на спине, неподвижно, как покойница. Будто решила умереть вместо сына. Не хватало только свечки в ее тонких ледяных пальцах.

– Ну, я пошел?..

Она не ответила.

В сберкассе он снял со счета двадцать тысяч. Месяц назад там было намного больше, часть ушла на похороны. Он откладывал на машину, целый год бегал на подработки, и вот теперь остались жалкие десять штук. Может, взять в кредит? Тёща, конечно, разорется: “У тебя сын умер, а ты мерседесы покупаешь!” Если сын умер, вслед за ним должны уйти его родители. Как же иначе? Ему тридцать, Аньке двадцать восемь. Пора на покой.

Он разглядел свое отражение в стекле: вполне ничего себе парень. Пока пересчитывал купюры, заметил, что на него смотрит какая-то женщина. Неожиданно для себя улыбнулся, она – тоже. В этот момент ему стало ясно, что с Анной не будет ни нормальной жизни, ни детей – вообще ничего.

Съездил на работу жены, потом нашел очень приличный заказ: надо было поменять всю проводку в квартире какого-то бизнесмена. Как ни странно, в магазине он увидел Анну. Думал, после этого случая она не выйдет на работу, – а вот ведь, молодец. Держится, маленькая.

Она старательно выписывала товарный чек на фен. Поздоровалась с мужем, вежливо, как и со всеми покупателями. Привычно уложила фен и съемные насадки в коробку, сунула туда же гарантийный талон. Вручила коробку покупательнице. С дежурной улыбкой, как и всегда. Обернулась в его сторону:

– Вам подсказать что-нибудь?

– Аня, ты чего? Я тебе деньги принес.

– Давай сюда скорее.

Ее лицо раскраснелось. Она казалась почти счастливой, только руки почему-то дрожали.

– Анюта, я тебя люблю. – он обнял ее, перегнувшись через прилавок. Откинул доску, забежал к жене и поднял ее высоко-высоко. Покружил в узком пространстве между стеллажами и кассой, поцеловал в щеку и усадил на место.

– Я тебя тоже. Посторожи тут. – она торопливо чмокнула его и убежала в “служебное помещение”.

 

* * *

Анна весь день размышляла, под каким предлогом остаться подольше на работе. Эта патлатая курва, Нина Алексеевна, всё никак не могла отлипнуть от прилавка. Не доверяет, понятное дело. Совсем оборзела баба. Они вернули эти жалкие двадцать кусков – так еще выдрючивается наизнанку, будто это лично у нее сперли. Королева магазина, ни больше, ни меньше. Всю жизнь продавала колбасы, даже электрочайник включать толком не умеет, а туда же, лезет с какими-то идиотскими советами.

Деньги лежали на стеллаже у окна, на самой нижней полке, в коробке с утюгом фирмы “Тефаль” за 1 914 р. Их брали редко – молодым гладить некогда, а бабулькам такой не по карману. Не было никакого риска, что кто-то вдруг попросит его показать, даже если за прилавком будет стоять другая девушка. Всё гениальное просто.