Блинком я отскочил назад, потом – ещё раз. Ругаясь сквозь зубы, убрал Клементину, и достал из инвентаря рюкзак. Рванул молнию, краем глаза видя, как облако ползёт ко мне. А в нём – движется тёмный огромный силуэт.
Респиратор – в руку, и сразу, через экипирование, на лицо. Фильтры я поменял после боя со Зверобогом, но они последние. Защитные очки – так же: схватить, надеть.
Миг – рюкзак исчезает с белой вспышкой, и его место занимает Клементина. Главное теперь, чтобы эта жёлтая дрянь была не опасна для кожи, костюма химзащиты у меня нет.
Движение облака остановилось – газ начал медленно оседать, и выше по склону уже не поднимался. Он явно тяжелее воздуха, так что с позицией мне повезло.
Не повезло с противником – он атаковал. Хвост с костяной булавой устремился ко мне, с гулом рассекая воздух и жёлтый газ.
– Сцук…
Уклониться было нереально, и я в последний миг использовал Блинк вверх. Тут же – ещё один, и раскрыл крылья.
Огромная башка с распахнутой пастью устремилась навстречу – и я прям в глотку твари запустил кровавое лезвия.
Убрать крылья.
Я выскочил прямо на голову зверюге, и тут же всадил в череп Клементину. Впервые пожалел, что у неё перекладина под наконечником: полметра стали с фантомными копиями только разозлили здоровенную тварь.
Стремительный рывок в сторону – и меня отшвырнуло прочь. М-мать! Я успел дважды махнуть Клементиной, отправляя в атаку Кровавые лезвия. Призвал крылья, буквально на пару секунд: чуть вильнул в воздухе, выравниваясь, и прыгнул на склон, перекатом смягчив удар о землю.
Я оказался ниже змея – и ублюдок сразу же выдохнул облако газа, которое шустренько поползло ко мне. Я – рванул навстречу.
Впереди вверх столбом взметнулся огромным столбом хвост – чтобы через секунду обрушиться на меня.
Ухожу вправо, но камень от удара вздымается огромными пластами, и меня бросает в сторону. Кувыркнувшись в воздухе, приземляюсь на ноги, бросаю в силуэт змея Кровавые лезвия. Давай, урод! Это всё?
Распахнув пасть, он делает бросок. Сожрать хочет, гад! В левую руку прыгает Гримуар Морозных пустошей.
Заклинание формирую прямо у твари во рту, в сторону опять ухожу блинком. Змей захлопнул пасть, проносясь мимо – и громко взревел, мотаясь из стороны в сторону. Разлетелись окровавленные обломки льда и зубов.
– Да!
Я бросился в бой, пока монстр одурел от боли. Сжал внутри шар маны – уже легко и привычно. Отпустил, оказавшись совсем рядом со змеем, и слил в один удар четверть ОМ.
Ночь осветил синий протуберанец, ударил в шею ублюдка – и, сцуко, рассеялся туманом и впитался в шерсть! Это резист к магии? Или – к сырой мане?
– Система – сука, – от этой мантры полегчало.
Фантомный удар значит тоже без толку прошёл? Ладно, мы пойдём другим путём.
Наконечник глефы снова загорелся Злым пламенем. Я подскочил к ублюдку вплотную – где-то в средней части его туловища.
Рванул вверх, как совсем недавно – по руке Зверобога.
За три секунды я взорвался полусотней ударов, оставляя за собой фонтаном бьющую кровь. Змей рванулся, изгибаясь – и меня подбросило вверх. Хорошо так, метров на семь.
И сверху мне открылся великолепный вид на то, как мощно на ублюдка подействовало Злое пламя. Бурая шерсть вспыхнула – и багровый огонь стремительно стал распространяться.
Я призвал крылья, приземлился выше по склону – а совсем рядом ревел и бился в конвульсиях огромный монстр, сгорая заживо.
– Как то не так я себе это представлял, – буркнул я.
Его бы добить – да там не подобраться. Чуть ошибусь, и змей меня раздавит. Что за жизнь? Победил элитного противника, а ощущаю себя живодёром.
Так правильно.
Сколько человек он мог сожрать? Тут ведь даже не дебил-Князь, сливший в унитаз свою же жизнь. Тут – чудовище, ядовитая гигантская гадина. Так какого хрена я мыслю категориями обычного русского школьника, если сам поставил целью стать сильнее – чтобы спасти семью и отомстить Системе.
Я нашёл оптимальный способ победы.
Я победил.
Ну вот, и змей отмучился. Я отправился вниз, за лутом.
Повезло, что гореть на этом склоне толком нечему. Устроил бы сейчас большой пожар, проблем было бы больше, чем от самого монстра.
Сфера с лутом зажглась у головы трупа – закопчённой, но пламенем почти нетронутой. Что тут?
В руке у меня лежали две невесомые косточки: резные, полностью покрытые изображениями переплетающихся змей, с изгибом в девяносто градусов. Одинаковые, словно с одного конвейера.