Реальность и мечта

Ричард III, король Англии, с легкой руки великого Шекспира веками олицетворял тиранов самого низкого пошиба: тиранов- узурпаторов, особо коварных, особо жестоких и неразборчивых в средствах для достижения целей. Надо ли говорить, какой современной нам фигурой вдохновлялись мы с Рачией Никитовичем? Невысокая фигура «отца всех народов» числилась среди наших «разборок» с Ричардом, ибо с ней неизменно связывалось наше представление о человеческой природе тирана, о молекулярном строении его «я»… Ричард властвовал над Англией около трех лет. У нас над страной «хозяин» стоял не три, а тридцать три года, и получилось это у него многократно страшней. Но при необходимости он также любил плести интриги и ломать комедии, как до и после него делают не слишком разборчивые в средствах правители. По их примеру наш Ричард тоже уходит «в отставку». У нас была такая замечательная по логике спектакля сцена, когда приспешники просят Ричарда на королевство. А он жеманится: «Как — я?! Я не могу, я слишком маленький!» И всем видно, что он лжет. И тут же он: «Ну, если уж вы хотите…»

А чем могло быть интересно театральное решение роли Ричарда в эпоху «развитого социализма»? Каким был «основной руководящий тон» этой роли? После многих вариантов, которые возникали, обсуждались и отвергались, мы с Капланяном убедились, что нашему представлению о смысле роли наиболее всего отвечает следующее размышление: мы живем в эпоху, когда то в одном, то в другом конце света появляются, как дождевые пузыри, так называемые сильные личности. Но не слишком ли много их для этого мира? И почему они на поверку оказываются пузырями, которые вдруг возникнув, также внезапно лопаются и исчезают? Однако не успеет исчезнуть такой пузырь, как на его месте, глядишь, поднял голову очередной диктатор и «отец нации». В чем главная причина столь частого появления «сильных личностей»? Может быть, в разобщенности и в раздробленности людских интересов?

Занятно, что этими размышлениями, которые в большей степени относились тогда к событиям за рубежом, мы, готовясь к постановке, примерно на полтора десятилетия предварили события в нашей стране. И разве не та же мутная вода тотального разрушения и борьбы за власть еще недавно хлестала вокруг нас в период постсоветского безвременья, вознося на своих волнах бесчисленных претендентов в вожди? И что история, когда действительность бьет по нам значительно сильней? Как же тут не вспомнить Ричарда? Потому зритель всегда воспринимал этот характер чрезвычайно остро и чрезвычайно близко.

Реальность и мечта

В литературе Ричард III стоит в ряду таких героев, как Дон Кихот, Фауст, Гамлет. К трактовке его образа подходили по-всякому. Его и фал и как гения зла, как сумасшедшего, как клоуна. А я поначалу понимал так: Ричард добивается короны ради великой цели. Ради нее он идет на унижения, интригует, предает, убивает. Он мучается от этого. Мучается, но продолжает интриговать, предавать, убивать, потому что знает: другого пути к трону нет. Но в процессе работы я стал от этой трактовки уходить, утвердившись в мысли, что великая цель не может служить оправданием пролитой ради нее крови. Потому что кровь становится нормой и непоколебимым правилом жизни, оправданием любого убийства. Вероятно, целью Ричарда было другое: испытав унижения, испив из чаши всеобщего презрения, горбатый карлик просто захлебывался в ненависти к людям и мечтал об одном — всем отомстить. А для этого нужна власть, и он использует любые средства, чтобы ее достичь. Он жесток, коварен и хитер. И умен, чтобы скрывать это. Он притворяется на каждом шагу, изображает милосердие, гнев, добродушие, вожделение, даже жестокость. Он играет с такой убедительностью, что волосок невозможно просунуть между правдой и тем, что он изображает. Блистательный элодей и убийственный актер. Но сам он не убивает. При нем неотступно находятся три головореза, которые хладнокровно, как свиней, закалывают всех, кто мешает их главарю на пути к власти.

Разумеется, не я первый брался за эту великую роль. Поколения артистов исполняли Ричарда III, и даже сложились некоторые клише в трактовке его характера. Например, подчеркивался, дьяволизм этого человека, способного подчинять окружающих людей себе вопреки их воле. Но, вчитываясь в текст Шекспира, в хроники, посвященные Ричарду, в историю Англии XV века, в критическую литературу о пьесе, я сильнее убеждался в том, что сила узурпатора была не в сатанизме, а в наглом бесстыдстве. Любую ложь он произносит с убедительностью истин на Моисеевых скрижалях. Известно, что века спустя Геббельс изрек: «Чем больше лжи, тем больше верят». Великой человеческой доверчивостью во все времена пользовались разные преступники и политические хитрецы. А люди верят снова и снова!