— Кайф! — выдохнул я в сторону предполагаемого местонахождения Марины, которая, выронив в траву опустевшую яичную скорлупу, и вернувшись на противоположную сторону нашей крошечной полянки, снова сделалась совершенно прозрачной и полностью слилась с белесыми стволами берхов.
— Ух! — вторила мне невидимая напарница. — Будто молнией меня шибануло. Что это было?
— Чтоб взбодриться, я только что на твоих глазах поглотил кольцом развития горошину энергосути, — стал объяснять я, — выпавшую из схлопнувшейся тушки одного их прибитых тобою царусов. А поскольку наша с тобой ментальная связь поддерживается, вероятнее всего, как раз-таки через кольцо, бодрящий эффект от горошины частично распространился и на тебя… Кстати, весьма полезный побочный эффект. Ведь именно благодаря точно такой же предыдущей встряске ты недавно благополучно очнулась из кровавого безумия исчадья и снова стала нормальной вменяемой Мариной.
— Так-так, а вот об этом давай-ка поподробней, — заинтересовалась невидимка. — Что там стряслось-то?.. И вообще ты обещал рассказать: как вынудил меня охотиться днем? И почему я об этом ничего не помню?
— Да, да, конечно, — закивал я. — Обязательно все, как на духу, тебе расскажу. Но сперва, будь добра, помоги мне собрать разбросанные по траве горошины энергосути. А то фиг знает: насколько мы здесь с тобой застряли, и, сдается мне, без этого наиценнейшего ресурса выжить мне здесь будет, мягко говоря, проблематично.
— Да не буду я эту гадость собирать! — фыркнула Марина. — Наоборот, в землю втопчу, чтоб и тебе не достались.
— А ну стоять! — рявкнул я на легкую на подъем напарницу, невидимые ступни которой, подтверждая угрозу, тут же стала плющить в углу полянки фрагмент примятой травы с «ртутной» горошинкой.
— С каких это пор ты, Сергей, мазохистом заделался? — раздраженно откликнулась невидимка, прекратив все же начавшееся безобразие. — Что за извращенная потребность такая: током бить самого себя?
— В отличии от некоторых, мой организм остро нуждается в пище и питье. Поглощение же горошины энергосути на некоторое время полностью блокирует позывы голода и жажды, ломка от которых, уж поверь, в десятки раз болезненней единственного и ни разу не смертельного удара током.
— А-а… Ну так бы сразу и сказал, — дала заднюю понятливая Марина, и утрамбованную в месте топтания траву тут же стали разгребать невидимые когтистые пальца бывшего исчадья.
Всего пара секунд энергичных поисков, и только что вбитая в землю «ртутная» горошина рывком возносится на метровую высоту, зажатая между кончиками призрачных когтей.
— Вот сюда складывай их, ладно, — опережая маринин вопрос, я подхватил с травы пустую емкость яичной скорлупы (по прочности и размеру вполне сопоставимую с кокосовым орехом) и, подавая пример, первым закинул туда аккуратно подобранную с примятой травы горошину энергосути.
Маринин «ртутный» шарик тут же шлепнулся в емкость следом…
Чтобы собрать все разбросанные по полянке горошины нам потребовалось меньше четверти минуты.
На дне яичной скорлупы слившиеся «ртутные» шарики превратились в одну здоровенную горошину диаметром с добрый сантиметр и характеристикой:
Эту большую горошину легко можно было поглотить кольцом развития за раз. Но в мои долгоиграющие планы столь расточительное использование ценнейшего ресурса, разумеется, не входило. Податливая, как пластилин, объединенная горошина легко дробилась на мелкие фрагменты (я специально проверил это щипками), потому, при необходимости, я собирался отщипывать от нее мелкие кусочки, и уже эти крошки «скармливать» кольцу развития.
Чтобы ценный шарик не вылетел из чересчур свободной для него емкости, сверху я утрамбовал его пучками сорванной розовой травы, и уже в таком «запакованном» виде зафиксировал в поясной сумке, состряпанной на скорую руку, путем подвязывания узлом на пузе нижних краев своей длинной робы.
Занимаясь упаковкой наполненного вторично яйца, параллельно я стал рассказывать Марине о навеянном