— Ну к восьми-то вечера с делами своими, по любэ, порешаешь, — перебила Маша. — Отказа не приму — не надейся. А не явишься — обижусь… Ну все, вон мамочка твоя уже, крылья растопырив, несется… Короче, до вечера, Сереж. Адрес я тебе потом по ватсапу скину. — И, спрыгнув, она тут же сбежала в дальний конец бревна к подружкам.
— Серый, че она от тебя хотела? — пропыхтел навалившийся рядом на бревно, дышащий, как загнанная лошадь, друг Виктор.
— Да ниче. Забей, — отмахнулся Капустин. — Скажи лучше: сколько подтягиваний из тебя Львович вытянул?
— Шесть, кажется… Фак, я ща точно сдохну!
— Ну тоже нормально.
— Издеваешься?.. Это после того-то, как ты тут снова шоу гимнастическое устроил?
— Некоторые и по разу подтянуться не смогли. На их фоне ты, Витя, просто мастер, со своими шестью.
— Давай-давай, смейся над другом.
— Не я серьезно…
— Серый, — перебил посерьезневший вдруг Виктор, — это, конечно, не мое дело, но от Терентьевой ты б держался лучше подальше. Она, я слышал, с Цыганом мутила, еще до поступления в институт.
— И че? Какое мне дело до какого-то там левого цыгана?
— Да прямое, блин! Цыган — это прозвище у Валерки Цыганова, который на пятом курсе в нашем Политехе учится. Этот крендель как раз-таки продажей травы в институте нашем и заправляет. И те два урода, которых ты в коридоре вчера завалил — это Цыгана шестерки. Теперь врубаешься: каким боком здесь может оказаться Машка Терентьева?
— Не ссы, Витек, разберемся.
— Ну, как знаешь, Серег. Моя совесть чиста — о возможных проблемах я тебя предупредил.
Глава 14
— Что ты можешь?
— Все, что ты захочешь! Любой каприз.
— Тогда, давай так…
На отдаленном экране перед моим мысленным взором снова демонстрировалась откровенная сцена животной случки. В этот раз оксанкин партнер оказался годков на пять моложе предыдущего, с достаточно подтянутой фигурой, без отвратительно трясущихся в так фрикциям жировых складок по бокам и комично свисающего живота. Потому наблюдать за этой нарочито выставленной передо мной камасутрой было уже далеко не так противно, как в прошлый раз.
Развивающийся по стандартному сценарию незатейливый сюжет на сей раз растянулся на долгие часы непрерывного совокупления, за которые парень смог благополучно излиться в лоно партнерши аж шесть раз. Но каждый раз умелые действия ни разу не простой девушки, не позволяя отстрелявшемуся члену партнера опасть, вынуждали «бойца» с новой неистовой силой бросаться на амбразуру неутолимой страсти. И беспрерывный сексуальный марафон, в итоге, завершился-таки предсказуемым сердечным приступом у измотанного до предела молодого жеребца.
На пороге седьмой эякуляции парень, схватившись за сердце, безвольным кулем рухнул на потную спину партнерши. Оксана тут же, действуя с нечеловеческими силой и проворством, ужом вывернулась по мокрым простыням из-под сомлевшего тела, играючи перевернула на спину массивную мужскую фигуру (вдвое больше ее самой), запрыгнула бедняге на живот и впилась отросшими клыками в беззащитное горло жертвы.
Болезненный укус вывел парня из забытья. И сквозь застилающую глаза поволоку сердечного приступа несчастный увидел кошмарную вампиршу, с окровавленной клыкастой пастью нависшую над его лицом.
Перехватив прояснившийся взгляд жертвы, Оксана загипнотизировала жертву, и в наступившем вдруг безвременье ее недавний партнер услышал слова, невероятным образом произносимые без движения окровавленных губ и языка:
Выждав положенные жертве на размышление три секунды,
— Не соглашайся! Это ловушка! — в отчаянье заорал я в зашевелившуюся вокруг черноту.
Чернильная мгла через мгновенье поглотила далекий экран. Но за роковую секунду ее промедления я успел расслышать сорвавшийся с губ бедолаги отчаянный шепот:
— Жертвую!..
Так я стал свидетелем появления у чертовой ведьмы очередной беззаветно преданной марионетки.
В накрывшем меня непроницаемом мраке перед мысленным взором ожидаемо загорелась короткая строка итогового лога: