Real-Rpg. Город гоблинов

Леон догадывался, что его действия не обернутся для людей ничем хорошим, но у него ведь не было выбора? Не было. Он не мог остаться с прочими игроками. Они были обречены. Кто-то умрет быстро, а кто-то, как и он сам месяц назад, попадет в плен к гоблинам. Даже если кто-то и уцелеет, для него путь обратно закрыт. Мысль о навеки потерянной родине вызвала вспышку зависти и злости... Не к гоблинам, а к игрокам, не способным понять свое счастье.

Нет, если он хотел жить, то должен верно служить Хозяину. Еще месяц назад мысль о том, что у него гражданина ЕС, может быть хозяин, вызвала бы гнев, но сейчас она лишь успокаивала.

По сути, он мог уходить, но чем больше он узнает, тем выше будет награда. Бродя среди людей и прислушиваясь к разговорам, Леон невольно погрузился в воспоминания.

Все началось с ошибки. Будучи заядлым геймером, он знал, что в играх нет ничего сильнее магии, поэтому, не колеблясь, выбрал "малый магический дар". И меч, потому что магических посохов или заклинаний система не предложила. Без навыка, конечно, но чтобы махать железякой, повернув лезвием в сторону врага, много ума не нужно. Так он думал. Каким же он был идиотом...

Магия ожиданий не оправдала. Чтобы валить врагов цепными молниями или огненными шарами нужно было поднять несколько уровней и где-то раздобыть эти самые заклинания. Ну а меч... Первый же гоблин увернулся от его неуклюжего удара и двинул по голове дубиной. Очнулся воитель уже раздетым, связанным, и без оружия. Ему повезло, гоблины не стали его убивать, а пригнали в крепость неподалеку. Будь крепость далеко, воин бы его просто прирезал.

Как выяснилось, некоторые гоблины знали человеческий язык. И анатомию. Последовал короткий, перемежающий пытками, допрос, на котором он рассказал все, что знал, а потом еще немного. Затем его, избитого, сломленного, плачущего от боли и жалости к себе, бросили в темницу. Спустя сутки, когда его задание было провалено, Леон окончательно осознал, что этот кошмар никогда не закончится. Он стал героем. В контексте обстоятельств это звучало как издевательство....

Постепенно соседние камеры заполнились новыми пленниками, позволив разбавить страх общением и узнать новости. За разговоры их периодически били, но если соблюдать меру, стражникам было лень делать это слишком часто. Раненных почти не было - тех, чье выживание вызывало опасения, гоблины добивали ради опыта.

Среди пленников были и женщины... Именно тогда Леон осознал, насколько ему повезло родиться мужчиной. Мужики гоблинов не интересовали, а вот пленниц они навещали регулярно и с вполне определенными целями. Не то, чтобы человеческие самки им особо нравились - по меркам гоблинов люди не отличались красотой, но в крепости ощущалась нехватка женщин. Визиты к пленницам быстро стали наградой для отличившихся воинов. Свидетелей, ждущих своей участи в соседних камерах, насильники совершенно не стеснялись. Некоторые из пленниц покончили с собой, но большинство смирились...

У мужчин была своя проблема - их практически не кормили, за последующие недели он превратился в скелет, а участь женщин перестала его волновать. Тем давали еду, воду и возможность помыться в промежутках между визитами "клиентов". Разговоры, скрашивающие первые дни, постепенно сошли на нет. Сил становилось все меньше. Перед французом же маячила смерть. От клинка - как только гоблины сочтут, что его дни сочтены, то сразу же его прирежут. И вот, когда он уже почти смирился с собственной смертью, ему вновь повезло.

Пленников навестило "высокое начальство" и он приглянулся крепостному шаману. Ошибка с выбором навыка, некогда стоившая ему свободы, обернулась удачей. "Малый магический дар" позволил ему покинуть темницу и стать рабом и учеником еще не старого гоблина. На высказанное шаманом предложение он согласился сразу, без малейшего стыда и колебаний, поймав несколько завистливых взглядов прочих пленников... Многие из них сами с готовностью пошли бы на службу победителям, но такой шанс предоставлялся немногим.

К учебе Леон приступил с небывалым энтузиазмом, впитывая новые знания как губка. Шаман регулярно хвалил его сообразительность и вскоре пообещал, что отдаст руку своей единственной дочери. Если та, конечно, согласится. Не сказать, чтобы мелкая "негритянка" была королевой красоты, но француз был чужд расизму. Видал он девушек и пострашнее, а одну даже по пьяни и... В любом случае, пребывание в темнице, научило его ценить в женщинах главное - душу. И влиятельных родителей. Хотя сиськи у нее, конечно, могли бы быть и побольше, а морда посмазливее, но... Все эти мысли не мешали ему читать "стихи собственного сочинения", воспевая красоту "прекраснейшей из дев". В конце концов, с ее точки зрения он тоже был далек от идеала.