Разжигательница (ЛП)

Она прокралась через ряды терновых кустов, отчаянно надеясь, что Эмилия не заснула в её ожидании. За все те годы, что Селеста была во главе шпионов у шепчущих, она называла своим домом разные места. Но ни одно из них не было таким гостеприимным, как дом Эмилии Сириано и её семьи. Они знали её как Селесту Порто — вдову и акушерку, присматривающую за домом. К её бессоннице уже привыкли, а других неприятностей она не создавала. Днём ей придётся объяснить, почему Родрига нельзя было похоронить на кладбище, а также почему у него не было семьи, которая хотела бы проститься с ним. Селеста и шепчущие были его единственной семьей.

Поворачивая ключ в задней двери, ведущей на кухню, Селеста замерла и прислушалась. Тишину нарушал лишь треск угасающего огня и шелест её шали. Она проскользнула внутрь дома. От алых углей в очаге исходил мягкий свет. Её кости молили об отдыхе, но скоро должны были проснуться Сириано. Ночи в Эсмеральдас обычно не были такими уж прохладными в это время года, но она искала любой предлог для того, чтобы разжечь огонь и занять свои руки простым делом. Огонь в очаге и свежеиспечённая буханка хлеба были её дарами этому дому.

Пока Селеста грела у очага своё обветренное лицо, лёгкий запах дымка смешивался со сладким и пахнущим травой ветерком, задувающим в окно. Пламя поглотило растопку и схватило края сухих брёвен. В такие моменты было легко поверить, что она простая служанка с обычной жизнью. Но привыкшая все эти годы скрываться, она чувствовала, что нельзя расслабляться. Селеста уловила два запаха, которых не было при её уходе — масла для помазания и немытых тел. Она помнила, что закрывала все окна и двери, прежде чем увезти Родрига.

Всё в ней напряглось.

— Селеста Сан-Марина, — раздался ясный резкий голос, когда разгоревшееся пламя осветило тёмные углы. Мужчина поднялся со стула с грацией хищника. — Я надеялся, что наши пути вновь пересекутся.

У Селесты перехватило дыхание. Хотя он был одет в помятую белую рубашку и коричневые брюки для верховой езды, его породистое лицо она узнала бы где угодно. Последний выживший сын короля Фернандо. У него было множество прозвищ, но никто никогда не называл его по имени, как будто это могло каким-то образом призвать его сквозь время и пространство.

Князь Дорадо.

Кровавый Принц.

Бешеный Лев.

Братоубийца.

Едва он сделал шаг в направлении света, женщине показалось, что она увидела тень того ребёнка, которым он был, когда она жила во дворце — любознательный златовласый парнишка. Мальчик, который вырос и стократ превзошел своего отца по жестокости.

Она была почти единственной, кто когда-либо называл его просто Кастианом.

Прежде чем Селеста попыталась бежать, принц махнул рукой в перчатке, и из коридора выскочили два солдата. Один из них схватил мясистой рукой Селесту за горло. Второй загородил собой кухонную дверь.

— Давай не будем всё усложнять, — сказал Кастиан своим низким и ровным голосом, подходя все ближе. Он стянул тонкие кожаные перчатки, открывая руки, которые не могли принадлежать принцу. Мозолистые, со шрамами на костяшках, полученными за годы упорных тренировок и сражений. — Ты скажешь мне, где он, а я сделаю твою смерть быстрой и безболезненной.

— Жизнь под властью твоей семьи никогда не была ни быстрой, ни безболезненной, — охрипшим голосом медленно произнесла Селеста. Она тоже ждала того дня, когда вновь встретится с ним лицом к лицу. — Я бы не стала полагаться на то, что Бешеный Лев сдержит своё слово.

— Тебе ли говорить о доверии, после того, что совершила?

В кухне словно стало тесно от одного присутствия принца. Селеста ощущала его эмоции, витавшие в воздухе. Его гнев был для неё обжигающим горло ядом. Но женщина уже ожидала подобного, поэтому всё, что она могла сделать для мятежников — это выстоять и унести их секреты в могилу.

Пальцы солдата сжались на её горле, и она попыталась дышать из последних сил. Все мышцы и кости в теле болели от долгих часов работы лопатой и бессонных ночей с приезда Родрига. Её взгляд метнулся к закрытой двери в спальню семьи Сириано. Что принц и его люди сделали с ними?

В голову закралась дикая мысль.

Возможно ли, что Сириано, которые наняли и приютили её, которые верили в мирное сосуществование всех жителей Пуэрто-Леонеса, предали её, стоило ей ступить за порог? Внутри всё скрутило, измученное сердце сжалось ещё сильнее. Она отчаянно хотела… нуждалась в воздухе.

Она отогнала от себя мысли о предательстве и сосредоточилась на альмане, который все еще лежал в её кармане. Они не должны были его найти. Селеста ударила солдата по рукам, расцарапав открытый участок кожи между рукавом и перчаткой. Ей приходилось напрягать зрение, чтобы видеть сквозь чёрные всполохи.

— Достаточно, — принц поднял руку, и солдат ослабил хватку. — Мёртвые не говорят.