Развлекающие толпу

Анна Мэллори – лицо года. Она моментально стала сенсацией. Ее фотографии не сходили с обложек и разворотов журналов. Эдвардианский стиль вновь вошел в моду. Никаких снимков в обнаженном или полуголом виде. Только в развевающихся и обтекающих туалетах пастельных тонов. Солнечные зонтики и легкая дымка на фоне зеленых английских пейзажей, на берегу озера или реки. Анна очень легко и раскованно чувствовала себя перед камерой, как будто позировала всю жизнь. Даже Дункан перестал ворчать – ему явно льстило ее общество на коктейлях и званых обедах.

– Вот видишь, я же тебе говорила! – не уставала повторять Виолетта, и было видно, что она искренне радуется за Анну. Они хорошо уживались, несмотря на то, что были очень разными. Их уютная квартира на Чейни-Роу устраивала обеих. Там было две спальни, что давало возможность Виолетте спокойно приводить любовников, а Анне – под благовидным предлогом отделываться от настойчивых ухажеров. Ей безумно надоели постоянно ощупывающие взгляды и руки. Надоели жадные поцелуи и домогательства.

«Что случилось? Ты не любишь мужчин?»

В зависимости от того, кто задавал этот сакраментальный вопрос, у Анны был наготове один из двух ответов: «Извините, но я предпочитаю сама выбирать себе мужчин» или – «Меня изнасиловали, когда я была совсем маленькой. С тех пор у меня отвращение к сексу».

Ей было совершенно безразлично, как прореагируют на эти слова. Просто она не хотела ни с кем спать, вот и все. Может быть, это было некоторым образом связано с отношением Виолетты к сексу: она обожала эту сторону жизни и не скрывала этого. Хотя, с другой стороны, что здесь плохого? «Неужели у тебя не было ни одного романа, с тех пор как ты развелась? Мне кажется, немного секса пошло бы тебе только на пользу».

Конечно же, у нее были романы! Точнее, после того как Уэбб, столькому научивший ее, остался за рамками ее жизни, Анна спала только с одним мужчиной, с отцом Софии – элегантным французом, уговорившим ее сняться для демонстрации его последней коллекции в «Элле». Обаятельный, обходительный, он был нежным и внимательным любовником. Но… ничего не произошло! А чего, собственно, она ожидала? Фейерверка? Волшебного безумия, которое ей дарил Уэбб? Антуан, будучи французом до мозга костей, вел себя безупречно.

«Мне очень жаль, petite Аннет, что я не смог доставить тебе такое же удовольствие, какое ты доставила мне. Но что делать? Иногда это происходит, иногда – нет. А у тебя такое изумительное тело, и в нем скрыто столько страсти!» Они расстались друзьями. Провожая Анну в Испанию, Антуан вручил ей коробку в золотистой оберточной бумаге, отмахнулся от смущенных благодарностей и нежно поцеловал в щеку.

«Это тебе, petite Аннет. Я создал эту модель для женщины, которая затаилась в тебе, ожидая, когда ее выпустят на свободу».

Теперь платье висело у нее в шкафу в пластиковом пакете. Сделанное из ярко-алого шифона, с глубоким вырезом, оно струилось с высокой груди, незаметно подчеркивая талию, и каскадом из нескольких юбок спадало до самых щиколоток.

Анна еще ни разу не надевала его.

Наступала осень, и на улице резко похолодало. По вечерам все окутывала плотная пелена тумана. А на календаре в офисе Дункана был залитый солнцем океан и кипарис. Кипарисы Монтерея! Анна задумалась, глядя на фотографию. Калифорния. Она почувствовала знакомый укол ностальгии, к которой примешивалось что-то еще… Это было так давно. Ребенком она проводила лето в Кармеле, а позднее – на величественном безлюдном участке побережья, в большом каменном доме, который выстроил ее дед.

Ей там очень нравилось. Крики чаек, несмолкающий шум волн, разбивающихся о скалы, и белый песок частного пляжа, на котором так любила загорать ее мать.

И вновь навалились темные, болезненные воспоминания, к которым она старалась не возвращаться. Зачем вспоминать о том, как этот же самый океан убил маму, когда Анне было всего семь лет? Это было так давно…

Дункана не было в офисе, и звук телефона на его столе испугал ее. Отведя взгляд от фотографии, пробудившей в ней полузабытые ощущения, Анна взяла трубку.

– Контора мистера Фрейзера, – служащие «Маджо Ойл» быстро привыкли к английским формальностям. Интересно, где Виолетта? Почему она не взяла трубку в приемной?

Раздался легкий щелчок, и Анна услышала голос Марлены Крэншоу:

– Это тебя, Анна. Я просто увидела, как ты входишь в святилище Фрейзера, и решила подключиться к этому телефону. Не вешай трубку.

Ее? Анна нахмурилась. В трубке раздался легкий щелчок, и она не смогла скрыть изумления при звуке так хорошо знакомого голоса:

– Крег? Что ты делаешь в Лондоне?

– В данный момент я нахожусь в аэропорту. Связь ужасная, поэтому буду краток. Я хотел пригласить тебя поужинать сегодня вечером, – раздалась серия щелчков и затем почти просительный голос Крега: – Я бы очень хотел увидеть тебя, Анна.