Развилка

К этому времени красноармейцы выдохлись, их порыв ослаб. Самое время отступать и я увел отряд. Бой был недолгим, минут десять, не больше. Однако у нас появились потери. Четыре казака погибли и трое получили ранения. Тела мертвых, конечно, оставили на поле боя, а раненых не бросили и потащили с собой. Это осложнит наше бегство, но мы своих не бросаем. Будем тянуть, пока есть силы, и вытащим.

31

Ростовская область. 10.07.1942.

Раннее утро. Я сидел возле окна, пил крепкий чай и ждал вызова к Берингу.

Вчера моя группа вернулась на базу под Ростовом и после всех положенных докладов, рапортов и отчетов, я переговорил с казаками и отправился отдыхать.

Поднялся рано. Спешить никуда не надо, у меня и казаков, которые вместе со мной бегали по горам Абхазии, несколько законных выходных дней. Есть не хотелось и, взяв на кухне термос чая, я вернулся в казарму. Расположился за столом возле окна и увидел Тихоновского, который шел от КПП к штабу.

Выбегать навстречу есаулу не стал, а спокойно поднялся, проверил свой рюкзак и снова вернулся за стол. Скорее всего, он появился здесь, чтобы забрать казаков, которым обещал перевод. И пока Тихоновский разговаривал с командиром отряда, я наслаждался покоем…

В горах было сложно. Мы постоянно находились в движении, шли на северо-восток и уперлись в реку Гега. Столкнулись с местными пастухами и после короткой, но содержательной, беседы, они согласились приютить наших раненых. Оставлять братов не хотелось, но иначе никак. Им требовался покой, а нам нужно уходить. Пятьдесят на пятьдесят. Пастухи могли выдать казаков красноармейцам, а могли спрятать. Выбора у меня не было, пришлось рискнуть, и отряд побежал дальше.

Перебравшись на другой берег Геги, добрались до озера Рица и повернули на северо-запад, к линии фронта. После чего шли крайне осторожно и очень медленно. Слишком многолюдно стало в горах, а мы не собирались погибать в очередной стычке. Хватит смертей, надо вывести братов. Так я решил, и казаки меня поддерживали.

Наконец, после долгих скитаний по горам и чащобам, вышли к фронту. Перед нами перевал, а за ним позиции немецких горных егерей. Можно еще немного подождать, пока германцы собьют заслон советских войск и продвинутся дальше, или атаковать. Мы выбрали второй вариант и под покровом темноты взобрались на перевал, которых охранялся двадцатью красноармейцами, у которых не было боеприпасов, и захватили позицию. Пленных не тиранили, разоружили и связали. Ракетами подали немцам условные сигналы и на рассвете они появились, взвод солдат из 4-й горнострелковой дивизии.

Германские солдаты нам не доверяли и попытались разоружить. Однако я отказался. Поэтому мы просидели в осаде три часа, пока из штаба не подтвердили наши личности и не прислали за казаками транспорт.

Возле фронта нас не задерживали, посадили в эшелон, который шел через Ростов, и через двое суток, грязные, оборванные, голодные и злые, мы прибыли на место и на присланном грузовике отправились в базовый лагерь. Здесь узнали последние новости. Глобальных немного и нас они особо не интересовали. А касательно отряда «Фалширм», выслушали историю, как основная отрядная группа выходила к линии фронта и вытаскивала важных персон.

Беринг вывел отряд к реке Хашпсы и уперся в заслон. Против казаков оказались бойцы морской стрелковой бригады, вчерашние военные моряки. Хоть и не пехота, но дрались грамотно и зло. В короткой стычке отряд потерял двоих, попытался перейти реку в другом месте, и снова неудачно. Кольцо вокруг казаков сжималось. Казалось, уже не выбраться. Однако наш отряд был в тылу советских войск не единственным. На помощь пришли диверсанты «Бранденбурга» и парашютисты 7-й воздушно-десантной дивизии. Они объединились и ударили в тыл морякам, сбили заслоны и обеспечили прорыв «Фалширма» через линию фронта. Потери у них оказались серьезными, но свою задачу они выполнили.

В общем, турок, немецкого летчика и дипломатов доставили в безопасное место. Маршал Чакмак, тот самый важный турецкий военный с россыпью орденов и медалей на мундире, пообещал Берингу награду. А наш капитан отдал воинское приветствие и сказал, что выполнял свой воинский долг. Будут награды или нет — неважно. Главное — отряд «Фалширм» снова выполнил поставленную перед ним задачу и зарекомендовал себя с самой наилучшей стороны. А потери… Что потери… Идет война и они неизбежны…

В казарме появился дежурный по лагерю обер-лейтенант Карл Майнингер, худощавый и подслеповатый немец. Прищурившись, он осмотрелся и громко произнес:

— Сотников, Сахно и Погиба в штаб. Срочно.

Сахно и Сотников неподалеку, только проснулись и умылись, а теперь готовились идти на завтрак. Они собрались быстро и втроем мы прибыли в штаб, который раньше являлся комнатой для сбора пионервожатых. Беринг и Тихоновский были здесь. Судя по их поведению, они уже обо всем договорились и трений между ними нет. Это хорошо, а то я про перевод с командиром отряда не разговаривал, некогда было, и как он к этому отнесется, не знал.