Развилка

Начиналось сражение, которое должно было решить судьбу воевавших на стороне немцев русских и казачьих формирований. Если 1-я Русская армия не выдержит удара большевиков, германское командование перестанет их поддерживать, а советские войска прорвутся на казачьи земли и это станет концом Доно-Кавказского Союза. Все русские и казаки это понимали, были готовы сражаться и не отступать. Однако две танковых и одна гвардейская армии, которые прикрываются превосходящими силами авиации, могли стереть пять русско-казачьих корпусов и две румынские дивизии, в порошок за пару дней боев. Следовало сделать что-то такое, чего враг не ожидает, и генерал Туркул принял решение контратаковать.

В полдень 17-го июня танковая рота 102-й Донской казачьей дивизии захватила советскую наплавную переправу через Аксай Курмоярский, была усилена кавалерийскими казачьими частями, русскими танковыми батальонами и Отдельной казачьей бригадой ОСНАЗ. После чего, под командованием Кононова, ударная группировка перешла на правый берег реки, захватила станицу Курмоярскую и двинулась по тылам противника. Она шла на соединение с 1-м парашютно-десантным батальоном полковника Беринга, которые в это самое время десантировались вдоль железной дороги на участке Сталинград — Котельниковский. Про контратаку уже речь не шла. Начинался дальний рейд, рисковый и опасный, и ночью казаки Кононова лоб в лоб столкнулась с полками 4-го Донского советского кавалерийского казачьего корпуса.

57

Котельниковский. 19.06.1943.

Серия мощных взрывов прошлась по южной окраине городка. С потолка посыпалась пыль, а одна из балок в стене треснула.

— Во лупят, большевики! — стряхивая с пропотевшей гимнастерки мусор, сказал Сотников.

Это да, боеприпасов большевики не жалели и калибры у них серьезные. В этом я с Борей был полностью согласен и на миг пожалел, что не остался в Новочеркасске. Там сейчас хорошо, мирный город, чистые улицы, лето и симпатичные девушки, при взгляде на которых хочется улыбаться, выходят на прогулку. А самое главное — там Аня, с которой мы так и не успели пожениться. Как она и чем сейчас занимается? Наверное, находится в штабе УКФ и переводит очередной секретный документ с немецкого языка. А я прячусь в подвале, надеюсь, что вражеский снаряд не упадет на наше убежище, и время от времени посматриваю на Семена Николаевича Краснова и двух офицеров связи, которые склонились над картой. Моя задача — их охранять. Со мной одна группа, пятнадцать казаков. А в соседнем подвале, который находится через дорогу, штаб 1-й Русской армии.

Судьба и воинская доля. Они кидали меня из стороны в сторону, и снова я оказался на фронте. Сначала сопровождал Петра Николаевича Краснова в Морозовск, где происходило сосредоточение русских и казачьих дивизий. Потом на пару дней вернулся в Новочеркасск. А когда 1-я Русская армия получила приказ на передислокацию в район Котельниковского, вместе с Семеном Николаевичем выехал на передовую. Он начальник штаба УКФ, вместе со своими офицерами, наблюдает за работой армейского штаба и, по мере сил, утрясает проблемы, которые постоянно возникают. Однако к командарму с советами не лезет.

Антон Иванович Туркул не военный гений, на Суворова на тянет. Но он профессионал и у него хорошие помощники. Вместе они справляются, отлаженный штабной механизм двигает с места на место батальоны, полки, дивизии и корпуса, заставляет солдат сражаться, и мы пока еще держимся. Наверное, в первую очередь из-за того, что в тылах противника находится наша конно-механизированная группировка, которой командует Иван Никитич Кононов, и там же десантники Беринга. Это элита. Поберечь бы такие ценные войска: казаков, отдельные танковые батальоны, парашютистов и бойцов особого назначения. Однако иного выхода не было. Если бы не лихой рейд Кононова, нас бы еще вчера прихлопнули. Слишком велико превосходство большевиков. Они прут и прут вперед без остановки, торопятся и не жалеют боеприпасов. От Котельниковского уже почти ничего не осталось, и оборона трещит по швам. Пора бы выводить штаб армии из-под удара дальше в тыл, но это решать без меня.

Временно обстрел прекратился. Наступило затишье и, поднявшись по выщербленной лестнице, я выглянул наружу. Все вокруг в дыму, а в воздухе запах гари, сгоревшего пороха и какого-то машинного масла. Невдалеке догорала бронемашина. Слева от нее двор и спуск в подвал, который приютил штаб армии, а раньше он был складом. Вроде бы порядок, командование не пострадало. А вот полевая связь, судя по оборванным телефонным проводам над разбитыми зданиями, опять накрылась.

Словно угадав, о чем я думаю, появились связисты. Два бойца РОА быстро перетащили через дорогу катушку с проводом, размотали ее и скрылись в подвале. А вместо них на поверхность вышел невысокий моложавый майор РОА в советской каске и немецким МР-38 в правой руке. Это начальник штабной охраны Петя Васильев, он русский, москвич из эмигрантов, в свое время, как и я, прошел подготовку в Абвере и успел побывать в тылу у красных, а потом перешел в РОА.